Оглавление

1.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, имеющих задолженности по отчислениям на общие нужды АППК и ФПА.. 3

2.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, нарушивших порядок работы по назначению, установленных АППК.. 7

3.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, допустивших иные нарушения, не связанные с отказом от выполнения поручений по назначению... 12

4.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, не явившихся в судебное заседание или для участия в следственных действиях по делам по назначению и по соглашению... 18

5.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, ненадлежащим образом оформивших соглашения, внесение гонорара в адвокатское образование или не выполнивших условия соглашения перед клиентом. 27

6.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов , допустивших иные нарушения требований законодательства об Адвокатской деятельности и адвокатуре . 52

7.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, допустивших нарушение правил на защиту    68

 

 

 

 

 

1.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, имеющих задолженности по отчислениям на общие нужды АППК и ФПА

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

по дисциплинарному производству в отношении адвоката С.

Распоряжением президента АППК № Д-6 от 14.08.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката С.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление вице-президента АППК .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…Главный бухгалтер АППК представила справку, согласно которой у адвоката С. по состоянию на 14.08.2024 года имеется задолженность по отчислениям на общие нужды Адвокатской палаты Пермского края и содержание Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации в общей сумме 9 180 рублей.

Каких-либо обращений от адвоката С. о предоставлении отсрочки либо рассрочки платежей или об освобождении от платежей, либо о снижении их размера не поступало.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о неисполнении либо ненадлежащем исполнении адвокатом С. своих профессиональных обязанностей и неисполнении решений органов адвокатской палаты…».

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат С. на заседание не прибыл, о причинах неявки не сообщил, каких-либо заявлений и документов не представил.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат С. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката С., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат С. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что у адвоката С. имеется задолженность по обязательным отчислениям на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ в сумме 9 180 рублей, что свидетельствует о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей перед адвокатской палатой и неисполнении решений органов адвокатской палаты.

Так, на основании п. 5 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан ежемесячно отчислять за счёт получаемого вознаграждения средства на общие нужды адвокатской палаты в порядке и в размерах, которые определяются собранием (конференцией) адвокатов адвокатской палаты соответствующего субъекта Российской Федерации.

Право собрания (конференции) адвокатской палаты субъекта Российской Федерации на определение размера обязательных отчислений адвокатов на общие нужды адвокатской палаты закреплено п. 4 ч. 2 ст. 31 Федерального закона № 63.

Решением конференции АППК от 17.02.2024 года для адвокатов, осуществляющих свою профессиональную деятельность на территории Пермского края, с 1 января 2024 г. были установлены отчисления в следующих размерах:

1) Для адвокатов, оказывающих юридическую помощь по делам по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора и суда, не имеющих льгот, предусмотренных Положением о материальном обеспечении отдельных категорий адвокатов и их семей за счёт средств АППК, и не освобождённых решением Совета АППК от отчислений по иным основаниям, в общей сумме 1 580 рублей, из которых: 

а) 1 280 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

2) Для адвокатов, не участвующих в работе по делам по назначению и не имеющих льгот, предусмотренных Положением о материальном обеспечении отдельных категорий адвокатов и их семей за счёт средств АППК, в общей сумме 2 180 рублей, из которых: 

а) 1 280 руб.+ 600 руб.= 1 880 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

3) Для адвокатов, участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 100 %, взносы уплачиваются в сумме 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

4) Для адвокатов, участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 50 %, взносы уплачиваются в общей сумме 940 руб., из которых: 

а) 640 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

5) Для адвокатов, не участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 100 %, взносы уплачиваются в сумме 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

6) Для адвокатов, не участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 50 %, взносы уплачиваются в общей сумме 1 240 руб., из которых: 

а) 940 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

7) Для лиц, приобретших статус адвоката, а также для лиц, принятых в члены АППК, обязательные членские взносы в счёт первого месяца установлены в следующих размерах:

а) 100 000 рублей – для претендентов старше 35 лет и адвокатов, изменивших членство;

б) 50 000 рублей – для стажёров адвокатов (до 35 лет), прошедших стажировку в адвокатских образованиях АППК и являющихся членами семьи адвокатов АППК;

в) 200 000 рублей – для остальных лиц, претендующих на присвоение статуса адвоката.  

Порядок и сроки уплаты адвокатами ежемесячных обязательных отчислений установлены Положением АППК «О порядке и сроках уплаты адвокатами обязательных членских взносов (отчислений) на общие нужды Адвокатской палаты Пермского края и Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации» от 11.12.2003 года (в редакции от 27.02.2021 года) (далее по тексту – Положение).

В соответствии с п. 3.1 Положения, оплату обязательных отчислений на общие нужды АППК и ФПА РФ адвокаты обязаны производить не позднее 28 числа каждого месяца. При этом, согласно п. 3.5. Положения, адвокаты вправе оплачивать обязательные отчисления на общие нужды АППК и ФПА РФ авансом.

Согласно требованиям ч. 6 ст. 15 КПЭА адвокат обязан выполнять решения органов адвокатской палаты и органов Федеральной палаты адвокатов, принятые в пределах их компетенции.

Указанные требования адвокат С. не исполнил, порядок уплаты ежемесячных обязательных отчислений на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ, установленный Положением, грубо нарушил.

Задолженность адвоката С. по обязательным отчислениям на общие нужды АППК превышает более четырёх месяцев и составляет 9 180 рублей.

Уклонение адвоката С. от выполнения своей обязанности по уплате ежемесячных отчислений на общие нужды АППК носит продолжительный (злостный) характер, каких-либо обращений в АППК от адвоката С. о предоставлении отсрочки либо рассрочки платежей не поступало. Данное обстоятельство свидетельствует о наличии вины в форме прямого умысла совершённого дисциплинарного проступка.

На основании ч. 2 ст. 7 Федерального закона № 63 за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несёт дисциплинарную ответственность.

Частичное либо полное погашение адвокатом возникшей ранее задолженности по обязательным отчислениям на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ не исключает факт дисциплинарного проступка, не является основанием для прекращения дисциплинарного производства и не освобождает адвоката от дисциплинарной ответственности.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката С. содержатся нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, что соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат С. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

Решением Совета АППК на заседании 26.09.2024 года адвокату С. Было объявлено предупреждение. При рассмотрении настоящего дисциплинарного производства Советом АППК было учтено, что ранее по дисциплинарному производству № Д-21 решением Совета АППК от 28.09.2023 года адвокату С. было объявлено предупреждение за аналогичный проступок (неуплату обязательных ежемесячных отчислений на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ).

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

по дисциплинарному производству в отношении адвоката К.

Распоряжением президента АППК № Д-7 от 14.08.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката К.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление вице-президента АППК .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…Главный бухгалтер АППК представила справку, согласно которой у адвоката К. по состоянию на 14.08.2024 года имеется задолженность по отчислениям на общие нужды Адвокатской палаты Пермского края и содержание Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации в общей сумме 11 060 рублей.

Каких-либо обращений от адвоката К. о предоставлении отсрочки либо рассрочки платежей или об освобождении от платежей, либо о снижении их размера не поступало.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о неисполнении либо ненадлежащем исполнении адвокатом К. своих профессиональных обязанностей и неисполнении решений органов адвокатской палаты…».

 

В своём объяснении (вх. № 865 от 09.09.2024 г.) адвокат К. сообщает следующее:

«…Мною допущено нарушение в части образования задолженности по отчислениям на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ в общей сумме 11 060 рублей.

В настоящее время обязанность исполнена в полном объёме, обязательные отчисления на нужды АППК за период с 01.01.2024 г. по 31.12.2024 г. оплачены.

Обязуюсь более не допускать образование задолженности по отчислениям…».

 

Надлежаще извещённая о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат К. на заседание не прибыла, о причинах неявки не сообщила, каких-либо заявлений и документов не представила.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат К. данным правом не воспользовалась, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направила.

Квалификационная комиссия АППК исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката К., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат К. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности перед адвокатской палатой и допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что у адвоката К. имеется задолженность по обязательным отчислениям на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ в сумме 11 060 рублей, что свидетельствует о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей перед адвокатской палатой и неисполнении решений органов адвокатской палаты.

Так, на основании п. 5 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан ежемесячно отчислять за счёт получаемого вознаграждения средства на общие нужды адвокатской палаты в порядке и в размерах, которые определяются собранием (конференцией) адвокатов адвокатской палаты соответствующего субъекта Российской Федерации.

Право собрания (конференции) адвокатской палаты субъекта Российской Федерации на определение размера обязательных отчислений адвокатов на общие нужды адвокатской палаты закреплено п. 4 ч. 2 ст. 31 Федерального закона № 63.

Решением конференции АППК от 17.02.2024 года для адвокатов, осуществляющих свою профессиональную деятельность на территории Пермского края, с 1 января 2024 г. были установлены отчисления в следующих размерах:

1) Для адвокатов, оказывающих юридическую помощь по делам по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора и суда, не имеющих льгот, предусмотренных Положением о материальном обеспечении отдельных категорий адвокатов и их семей за счёт средств АППК, и не освобождённых решением Совета АППК от отчислений по иным основаниям, в общей сумме 1 580 рублей, из которых: 

а) 1 280 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

2) Для адвокатов, не участвующих в работе по делам по назначению и не имеющих льгот, предусмотренных Положением о материальном обеспечении отдельных категорий адвокатов и их семей за счёт средств АППК, в общей сумме 2 180 рублей, из которых: 

а) 1 280 руб.+ 600 руб.= 1 880 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

3) Для адвокатов, участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 100 %, взносы уплачиваются в сумме 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

4) Для адвокатов, участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 50 %, взносы уплачиваются в общей сумме 940 руб., из которых: 

а) 640 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

5) Для адвокатов, не участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 100 %, взносы уплачиваются в сумме 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

6) Для адвокатов, не участвующих в работе по делам по назначению и имеющих льготу по отчислениям в размере 50 %, взносы уплачиваются в общей сумме 1 240 руб., из которых: 

а) 940 руб. – на нужды АППК;

б) 300 руб. – на содержание ФПА РФ.

7) Для лиц, приобретших статус адвоката, а также для лиц, принятых в члены АППК, обязательные членские взносы в счёт первого месяца установлены в следующих размерах:

а) 100 000 рублей – для претендентов старше 35 лет и адвокатов, изменивших членство;

б) 50 000 рублей – для стажёров адвокатов (до 35 лет), прошедших стажировку в адвокатских образованиях АППК и являющихся членами семьи адвокатов АППК;

в) 200 000 рублей – для остальных лиц, претендующих на присвоение статуса адвоката.  

Порядок и сроки уплаты адвокатами ежемесячных обязательных отчислений установлены Положением АППК «О порядке и сроках уплаты адвокатами обязательных членских взносов (отчислений) на общие нужды Адвокатской палаты Пермского края и Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации» от 11.12.2003 года (в редакции от 27.02.2021 года) (далее по тексту – Положение).

В соответствии с п. 3.1 Положения, оплату обязательных отчислений на общие нужды АППК и ФПА РФ адвокаты обязаны производить не позднее 28 числа каждого месяца. При этом, согласно п. 3.5. Положения, адвокаты вправе оплачивать обязательные отчисления на общие нужды АППК и ФПА РФ авансом.

Согласно требованиям ч. 6 ст. 15 КПЭА адвокат обязан выполнять решения органов адвокатской палаты и органов Федеральной палаты адвокатов, принятые в пределах их компетенции.

Указанные требования адвокат К. своевременно не исполнила, порядок уплаты ежемесячных обязательных отчислений на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ, установленный Положением, грубо нарушила.

Задолженность адвоката К по обязательным отчислениям на общие нужды АППК превышала более четырёх месяцев и составляла 11 060 рублей.

Уклонение адвоката К  от выполнения своей обязанности по уплате ежемесячных отчислений на общие нужды АППК носило продолжительный (злостный) характер, каких-либо обращений в АППК от адвоката К. о предоставлении отсрочки либо рассрочки платежей не поступало. Данное обстоятельство свидетельствует о наличии вины в форме прямого умысла совершённого дисциплинарного проступка.

На основании ч. 2 ст. 7 Федерального закона № 63 за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несёт дисциплинарную ответственность.

Частичное либо полное погашение адвокатом возникшей ранее задолженности по обязательным отчислениям на общие нужды АППК и содержание ФПА РФ не исключает факт дисциплинарного проступка, не является основанием для прекращения дисциплинарного производства и не освобождает адвоката от дисциплинарной ответственности.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката К. содержатся нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, что соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката К., приведённые в письменном объяснении (вх. № 865 от 09.09.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат К. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

Решением Совета АППК 26.09.2024 года адвокату К. объявлено замечание, определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката К., Совет АППК принял во внимание отсутствие у неё действующих дисциплинарных взысканий, признание ею своей вины и факта совершения дисциплинарного проступка,  а также полное погашение задолженности по обязательным отчислениям.

 

 

 

2.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, нарушивших порядок работы по назначению, установленных АППК

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката А.

 

Распоряжением президента АППК № 42 от 05.08.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката А.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужила жалоба Н-го .

Указанная жалоба имеет следующее содержание:

«…02.06.24 г. следователь вызвал меня на допрос и сказал ждать адвоката. Приехал совсем другой адвокат, не тот, кто изначально мне был назначен. Адвокат мне сказал подписать бумаги и всё будет нормально. Право на защиту было нарушено, т.к. подписал документы, не читая и не понимал, что происходит. Адвокату позвонить не дали. Заставили написать замену. Заменять адвоката не хотел. О том, что адвокат был не в Перми ложь. Данных об этом в деле нет. Позже позвонил адвокату. Она была в г. Перми, и никто её на допрос не вызывал. С первоначальным адвокатом мы выстроили линию защиты.

Прошу вернуть первоначального адвоката, которого мне назначили…».

 

По обстоятельствам, указанным в жалобе Н-го, руководителем Центра автоматизированного назначения защитников АППК С. представлена справка от 29.07.2024 г. следующего содержания:

«…По поводу жалобы Н-го , поступившей в АППК 26.07.2024 г., сообщаю, что в ЦОД АППК и Системе автоматизированного управления назначением защитников имеются следующие сведения:

1) 06.03.2024 г. в 17:15 направлено поручение (ордер № 8690 от 06.03.2024 г.) адвокату Э. на защиту «Н-ий Н.А.» (данные лица в именительном падеже указаны из ордера) в ОП № Х  УВД по г. Перми для проведения следственных действий 06.03.2024 г. в 19:30 по адресу: г. Пермь, ул ХХХХХХХХХХХ, ХХ. каб. ХХХ. Основание выдачи ордера – постановление о назначении защитника следователя П. по уголовному делу № 12401570053000ХХХ.

В настоящее время данный ордер является действительным и замен защитника по нему не производилось.

2) 02.07.2024 г. в 10:20 направлено поручение (ордер № 24176 от 02.07.2024 г.) адвокату А. на защиту «Н-го Н.А.» (данные лица в родительном падеже указаны из ордера) в ОП № Х  УВД по г. Перми для проведения следственных действий 02.07.2024 г. в 13:00 по адресу: г. Пермь, ул. ХХХХХХХХХХ, ХХ, каб. ХХХ. Основание выдачи ордера – постановление о назначении защитника следователя Х. по уголовному делу № 12401570053000ХХХ.

В настоящее время данный ордер является действительным и замен защитника по нему не производилось.

Таким образом, следователями ОП № Х  УВД по г. Перми было осуществлено дважды назначение защитника по одному уголовному делу одному и тому же лицу путём использования сервиса САУ «Личный кабинет следователя, дознавателя и суда», оба ордера являются действительными. В первом случае ФИО лица, которому назначался защитник, указано в именительном падеже, во втором – в родительном.

При этом в соответствии с п.п. 4.7. и 4.9. Правил АППК по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утв. решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года, в ордере, направленном органу и адвокату, фамилия, имя и отчество доверителя указываются в точном соответствии с документом, удостоверяющем личность доверителя (склонение по падежам не допускается), адвокат не вправе оказывать юридическую помощь по назначению, в том числе по постановлениям о замене защитника, если фамилия, имя и отчество доверителя не соответствуют документу, удостоверяющему личность доверителя. Принимая решение об отказе от участия в следственных (судебных) действиях, при наличии оснований, изложенных в настоящем пункте, адвокат обязан подать на имя должностного лица соответствующее заявление с обоснованием своего решения…».

 

Адвокат Э. в ходе предварительной проверки обоснованности доводов жалобы Н-го представила объяснение (вх. № 759 от 05.08.2024 г.) следующего содержания:

«…6 марта 2024 года через систему назначения ордеров я получила ордер на защиту Н-го . Приступив к защите, я неоднократно участвовала в следственных действиях. Последний раз, я присутствовала при очной ставке 04.06.2024 г. Более на следственные действия следователем не вызывалась.

В июле 2024 г. мне позвонила мама Н-го  и сообщила, что её сыну предъявили обвинение и закончили уголовное дело. При этом, ему не дали мне позвонить и заставили написать отказ от меня, как от адвоката.

02.07.2024 г. в отпуске я не находилась, принимать участие в следственных действиях была готова. Адвокат, принявший на себя защиту Н-го  со мной, не связывался…».

 

Адвокат А. в своём объяснении (вх. № 749 от 01.08.2024 г.) поясняет следующее:

«…02.07.2024 г. я получила ордер на защиту Н-го . К условленному времени я подошла в отдел полиции № Х  г. Перми. Н-ий  находился в кабинете следователя. Следователь пояснил, что ранее по данному делу работала адвокат Э. Он пытался вызвать её для проведения следственных действий, однако, она на вызов не отвечала. От своих коллег – следователей, он узнал, что адвокат находится в отпуске, выехала за пределы г. Перми. При этом, о том, что адвокат в отпуске и просит уведомить её о проведении в будущем следственных действий по делу Н-го , Э. следователя не уведомляла.

Следователь показал мне заявление Н-го о том, что он согласен на замену адвоката, в связи с тем, что ранее назначенный адвокат в отпуске. В ходе беседы с Н-м, я выясняла, имеется ли соглашение с адвокатом Э., добровольно ли он написал заявление о согласии на замену адвоката. Н-й вёл себя абсолютно спокойно, правильно воспринимал сложившуюся ситуацию. Он пояснил, что знает о том, что адвокат в отпуске, он согласен закончить дело с другим адвокатом. Только убедившись в том, что Н-ий действительно не возражает против замены адвоката, я приступила к выполнению следственных действий. Мы совместно ознакомились с материалами дела, подписали протокол ознакомления, согласно ст. 217 УПК РФ. Не соответствуют действительности сведения, изложенные в жалобе Н-го, о том, что он ничего не читал, подписывал, не понимая, о чём идёт речь. Каждую подпись в протоколе Н-ий ставил добровольно, после подробного объяснения с моей стороны.

Если бы у меня возникло сомнение в том, что на Н-го оказывалось какое-то давление, или сам обвиняемый высказал бы нежелание работать с другим адвокатом, я бы отказалась участвовать в следственных действиях. Полагаю, что право на защиту не было нарушено. Н-ий признавал вину в полном объёме, возместил ущерб потерпевшему, сам хотел быстрей закончить предварительное следствие…».

 

Надлежаще извещённая о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат А. на заседание не прибыла, о причинах неявки не сообщила, каких-либо заявлений и документов не представила.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат А. данным правом не воспользовалась, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направила.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката А., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката А., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 749 от 01.08.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат А. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 02.07.2024 г. адвокат А. вопреки воле, интересам и позиции заявителя Н-го приняла на себя его защиту по уголовному делу в порядке назначения и, несмотря на то что ранее в деле уже принимал участие другой адвокат по назначению, процессуальные полномочия которого не были прекращены, присутствовала при проведении следственных действий в качестве защитника Н-го , расписывалась в протоколах следственных действий и иных процессуальных документах.

При этом, квалификационной комиссией установлено, что вновь назначенный защитник – адвокат А.:

- не удостоверилась в надлежащем извещении ранее назначенного по делу защитника – адвоката Э., о дате, времени и месте следственных действий, запланированных на 02.07.2024 г.;

- не проверила наличие мотивированного постановления о назначении (замене) защитника, не ознакомилась с его содержанием и не получила копию данного процессуального документа;

- не обратила внимание на то, что фамилия, имя и отчество подзащитного указаны в ордере в родительном падеже, что является недопустимым и достаточным основанием для отказа адвоката от исполнения поручения и участия в деле.

Квалификационной комиссией также установлено, что следователь:

- не уведомил ранее назначенного по делу защитника – адвоката Э., о дате, времени и месте следственных действий, запланированных на 02.07.2024 г.;

- не произвёл замены адвоката, а вновь назначил защитника, изменив падеж в фамилии, имени и отчестве подзащитного;

- предоставил обвиняемому недостоверную информацию о невозможном участии ранее назначенного защитника - адвоката Э., в следственных действиях в связи с её отпуском и нахождением за пределами г. Перми;

- не разрешил ходатайство Н-го  о замене защитника в порядке ст.ст. 121 и 122 УПК РФ и не вынес соответствующего мотивированного постановления.

При таких обстоятельствах, Квалификационная комиссия АППК приходит к выводу, что адвокат А. незаконно приступила к оказанию юридической помощи при наличии у неё достаточных оснований для отказа от участия в следственных действиях.

В данном конкретном случае адвокату А. необходимо было подать соответствующее мотивированное заявление на имя следователя с указанием оснований невозможности своего участия в деле в качестве защитника.

Допущенные адвокатом А. нарушения полностью подтверждается материалами дисциплинарного производства.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката А. Квалификационная комиссия АППК усматривает признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан исполнять требования об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, а также оказывать юридическую помощь гражданам Российской Федерации бесплатно в случаях, предусмотренных законом.

На основании п. 5 ч. 3 ст. 31 Федерального закона № 63, Совет адвокатской палаты определяет порядок оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда.

Порядок оказания адвокатами юридической помощи по назначению в Пермском крае установлен Правилами АППК по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утверждённого решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года (далее по тексту – Правила).

Согласно требованиям п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 6 ст. 15 КПЭА, адвокат обязан исполнять решения ор­ганов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации и Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с п. 3.4 Правил, дежурный адвокат обязан в дни дежурств обеспечить приём смс-сообщений, электронной почты, знакомиться с информацией, размещённой на интернет-сайтах АППК, и исполнять все поручения на оказание юридической помощи по назначению, в том числе за пределами района своего проживания (регистрации).

Согласно п. 5.1 Правил, адвокат приступает к оказанию юридической помощи по назначению только после получения специального ордера. 

При этом, согласно п. 4.7 Правил, в ордере, направленном органу и адвокату, фамилия, имя и отчество доверителя указываются в точном соответствии с документом, удостоверяющим личность доверителя (склонение по падежам не допускается).

Согласно п. 4.9 Правил, адвокат не вправе оказывать юридическую помощь по назначению, в том числе по решениям о замене защитника, если фамилия, имя и отчество доверителя не соответствуют документу, удостоверяющему личность доверителя.

Согласно п. 5.8 Правил, в случае несоответствия сведений о фамилии, имени, отчестве доверителя, номере уголовного дела, указанных в ордере, материалам такого дела, адвокат не вправе оказывать юридическую помощь в связи с отсутствием поручения (ордера) на оказание юридической помощи данному конкретному лицу на основании процессуального решения по делу.

Согласно абз. 2 п. 4.9 Правил, принимая решение об отказе от участия в следственных действиях либо в судебном заседании при наличии вышеуказанных оснований, адвокат обязан подать на имя должностного лица соответствующее заявление с обоснованием своего решения.

Согласно п. 5.7 Правил, прежде чем приступить к оказанию юридической помощи по назначению адвокат обязан ознакомиться с решением о назначении (замене) защитника, представителя с целью установления соответствия фамилии, имени, отчества доверителя, указанных в ордере в именительном падеже, и номера уголовного (гражданского, административного) дела, а также выяснить:

а) имеется ли между доверителем и иным адвокатом соглашение на оказание юридической помощи по данному делу;

б) оказывает ли доверителю юридическую помощь по назначению иной адвокат;

в) извещён ли надлежащим образом адвокат доверителя, участвующий в деле;

г) истекли или не истекли сроки для явки адвоката, осуществляющего защиту.

В случае неявки участвующего в деле адвоката (ч. 3 ст. 50 УПК РФ), надлежащим образом извещённого о времени и месте следственного действия (судебного заседания), назначенный адвокат вправе вступить в дело в качестве защитника только при наличии письменного согласия доверителя, а при отсутствии такого, только по постановлению дознавателя, следствия или суда, разрешившего в установленном законом порядке заявление лица об отказе от юридических услуг назначенного адвоката.

В дополнение к Правилам Советом АППК утверждён Алгоритм действий адвоката при принятии решения о вступлении в дело, в котором уже принимает участие другой адвокат в интересах того же доверителя (протокол № 4 от 29.04.2021 года) (далее по тексту – Алгоритм).

Согласно п. 5.5. Алгоритма, вновь назначенный адвокат обязан проверить документальное подтверждение надлежащего извещения о дате, времени и месте процессуального действия ранее участвовавшего в деле адвоката и обратить особое внимание на факт получения этим адвокатом данного извещения. При наличии технической возможности рекомендуется принять меры к фиксации документов, подтверждающих надлежащее извещение ранее участвовавшего в деле адвоката (например, путём фотосъёмки либо ксерокопирования).

Перечисленные выше требования п. 5.7 Правил и п. 5.5 Алгоритма адвокат А. не исполнила, документальное подтверждение установления факта надлежащего извещения адвоката Э. не представила.

Также согласно п. 5.5. Алгоритма, при отсутствии документального подтверждения получения ранее участвовавшим в деле адвокатом извещения о дате, времени и месте процессуального действия участие в деле вновь назначенного адвоката возможно только при наличии письменного согласия доверителя. В любом случае рекомендуется совершить действия, указанные в п. 5.4. Алгоритма, т.е. связаться с ранее участвовавшим в деле адвокатом и согласовать с ним возможность дальнейшей работы по делу (в том числе совместной).

Данные требования адвокат А. не исполнила, с адвокатом Э. не созвонилась и не встретилась.

Заявитель Н-ий . признаёт факт написания заявления о замене защитника, но в своей жалобе указывает, что «…Адвокату позвонить не дали. Заставили написать замену. Заменять адвоката не хотел…». Оснований для сомнения в достоверности данных доводов заявителя Квалификационная комиссия АППК не установила.

Более того, данные доводы заявителя Н-го  находят своё подтверждение в объяснении адвоката Э. (вх. № 759 от 05.08.2024 г.), которая указала, что «…В июле 2024 г. мне позвонила мама Н-го и сообщила, что её сыну предъявили обвинение и закончили уголовное дело. При этом, ему не дали мне позвонить и заставили написать отказ от меня, как от адвоката…».

Таким образом, у квалификационной комиссии имеются веские основания полагать, что письменное заявление Н-го  на замену защитника (адресованное следователю) было получено в результате применения к нему недопустимых мер психологического воздействия с предоставлением недостоверной информации о невозможном участии в следственных действиях ранее назначенного защитника – адвоката Э., в связи с её отпуском и нахождением за пределами г. Перми. Данное обстоятельство не позволяет квалификационной комиссии признать указанное письменное заявление Н-го  о замене защитника допустимым доказательством по дисциплинарному производству.

При оценке данного заявления Квалификационная комиссия АППК также обратила внимание на отсутствие даты заявления Н-го  и указание в данном заявлении фамилии вновь назначенного адвоката – А. (что возможно только после состоявшегося факта замены защитника и формирования электронного ордера на нового адвоката).

По своей сути заявление Н-го  о замене защитника является ходатайством обвиняемого и подлежит разрешению в порядке ст.ст. 121, 122 УПК РФ. Однако, каких-либо доказательств мотивированного и обоснованного разрешения следователем ходатайства Н-го  о замене защитника в форме соответствующего постановления адвокатом А. не представлено.

Порядок работы адвоката по назначению также регламентирован «Стандартом осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве», принятым VIII Всероссийским съездом адвокатов 20 апреля 2017 года (далее по тексту – Стандарт).

В соответствии с требованиями п. 4 Стандарта в рамках первого свидания с подозреваемым, обвиняемым адвокату следует:

а) выяснить наличие обстоятельств, препятствующих принятию поручения на защиту или исключающих участие данного адвоката в производстве по уголовному делу;

б) получить согласие на оказание ему юридической помощи по соглашению, заключённому адвокатом с иным лицом.

Согласно п. 10 Стандарта защитник участвует в следственных и процессуальных действиях, проводимых с участием подзащитного либо по его ходатайству или ходатайству самого защитника, а также в судебных заседаниях по уголовному делу, за исключением случаев, когда такое участие не является обязательным в силу закона и отсутствия просьбы подзащитного. Защитник должен знакомиться с протоколами процессуальных действий, проводимых с его участием, на всех стадиях уголовного процесса и при необходимости приносить на них замечания.

Согласно требованиям п. 12 Стандарта, ознакомившись с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, защитник при необходимости должен заявить ходатайства в соответствии с правовой позицией по делу.

Согласно п. 17 Стандарта адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты. Адвокат участвует в уголовном деле до полного исполнения принятых им на себя обязательств, за исключением случаев, предусмотренных законодательством и (или) разъяснениями Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам, утверждёнными Советом Федеральной палаты адвокатов.

Относительно работы адвокатов по назначению Советом ФПА РФ были даны Рекомендации «Об обеспечении непрерывности защиты по назначению» (далее по тексту – Рекомендации).[1]

В соответствии с п. 4 Рекомендаций адвокат, принявший поручение по осуществлению защиты по назначению, обязан явиться к инициатору заявки, представить ордер и предъявить удостоверение, после чего выяснить, имеется ли у обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) защитник по назначению или соглашению.

Если у обвиняемого имеется защитник, то адвокат обязан удостовериться в его надлежащем уведомлении в установленный законом срок и потребовать копию процессуального решения, в котором надлежащим образом мотивировано назначение адвоката в порядке статей 50, 51 УПК РФ при наличии защитника, ранее участвовавшего в деле.

Также вновь назначенному адвокату рекомендовано до участия в каких-либо процессуальных действиях принять меры (в том числе, при проведении свидания с обвиняемым (подозреваемым) наедине) для выяснения причин замены ранее участвовавшего в деле защитника, при необходимости связавшись с ним. В случае, если прибывший для участия в деле адвокат удостоверится, что его назначение в качестве защитника осуществлено с нарушением установленных правил, либо прежний защитник не уведомлён надлежащим образом, либо отсутствует принятое в соответствии с требованиями закона мотивированное процессуальное решение, исключающее возможность участия ранее назначенного защитника в уголовном деле, он обязан устраниться от участия в процессуальных действиях, сделав соответствующее заявление.

Данных действий адвокат А. не совершила, чем грубо нарушила установленный АППК и ФПА РФ порядок работы по назначению.

Вместе с тем, в соответствии с требованиями ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе:

- действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне (п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА);

- занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле (п. 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА);

- оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка её оказания, установленного решением Совета (п. 9 ч. 1 ст. 9 КПЭА).

Указанные выше требования адвокатом А. были нарушены.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом А. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката А., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 749 от 01.08.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат А.нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

         Решением Совета АППК от 26.09.2024 г дисциплинарное производство в отношении адвоката А. прекращено  вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

 

 

 

 

3.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, допустивших иные нарушения, не связанные с отказом от выполнения поручений по назначению

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката З.

Распоряжением президента АППК № 30 от 18.06.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката З.

Поводами для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 и п. 2 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужили:

-      жалоба А-ва ;

-      представление вице-президента АППК .

Жалоба А-ва имеет следующее содержание:

«…В производстве старшего следователя  МСО СУ СК РФ по Пермскому краю Н. находилось уголовное дело № 12201570062000ХХХ по обвинению меня в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 159 УК РФ.

До 22.03.2024 мою защиту по соглашению осуществлял  адвокат С. 22.03.2024 по моей инициативе   соглашение с адвокатом  С. Было  расторгнуто, о чём я письменно уведомил следователя Н. и указал на необходимость предоставления мне предусмотренного ст. 50 УПК РФ 5-суточного срока для приглашения другого защитника.

Не ставя меня в известность, в тот же день, то есть 22.03.2024, следователь Н. вынесла постановление о назначении мне защитника.

На основании указанного постановления, Адвокатской палатой Пермского края был выдан ордер № 10966 адвокату З. Из ордера следует, что с 22.03.2024 З. поручается защита А-ва в уголовном судопроизводстве по уголовному делу в  МСО СУ СК РФ по Пермскому краю.

В тот же день адвокат З., не связавшись со мной, не выяснив  истёк ли предусмотренный ст. 50 УПК РФ срок приглашения другого защитника, не дав правовую оценку законности постановления следователя о назначении защитника, принял поручение на мою защиту и обратился к следователю Н. с заявлением об ознакомлении с протоколами следственных действий, произведённых с моим участием. Данное ходатайство было удовлетворено.

По результатам ознакомления с запрошенными процессуальными документами каких-либо ходатайств адвокат З. не заявил, со мной не связался, продолжив игнорировать факт моего участия в деле в качестве обвиняемого и его доверителя.

27.03.2024, продолжая меня игнорировать, не ставя в известность, раздельно от меня, несмотря на отсутствие с моей стороны соответствующего ходатайства, «защитник» - адвокат З., подписал протокол ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, согласно которому он ознакомился со всеми пятью томами дела и вещественными доказательствами, указав также, что каких-либо ходатайств и заявлений он не имеет, несмотря на то, что на протяжении всего периода производства по делу, я последовательно отрицал совершение преступления, заявлял ходатайства о производстве дополнительных следственных и иных процессуальных действий, представлял доказательства моей невиновности. Также обращаю внимание, что согласно графику ознакомления «защитника» З. на ознакомление с пятью томами дела и вещественными доказательствами им было затрачено всего 5 часов, что совершенно недостаточно.

В тот же день следователем было вынесено постановление об оплате услуг «защитника» З. на общую сумму 6 107,70 руб.

На следующий день – 28.03.2024, следователем было вынесено постановление об окончании ознакомления меня, защитника С. и других защитников с материалами дела и вещественными доказательствами.

31.03.2024 мне был предъявлен протокол ознакомления с материалами дела, который я подписать отказался, так как полагал (и продолжаю считать), что следователем были нарушены мои права и я привлекаюсь к уголовной ответственности незаконно. На тот момент я думал, что какие-либо иные защитники по данному делу не участвуют и следователем мне не назначались.

О факте вступления в дело адвоката З. я узнал только из текста обвинительного заключения, в котором он был указан в качестве моего «защитника». О содержательной части «работы» по делу З. мне стало известно после ознакомления с материалами дела в Х. районном суде г. Перми, куда оно поступило для определения подсудности.

Согласно ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации», адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (далее – КПЭА) и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несёт ответственность, предусмотренную законом.

Аналогичные требования к адвокату содержатся в КПЭА (ст. 8, 9). Кроме того, в силу п. 8 ст. 10 КПЭА, обязанности адвоката, установленные действующим законодательством, при оказании им юридической помощи бесплатно в случаях, предусмотренных законодательством, или по назначению органа дознания, органа предварительного следствия или суда не отличаются от обязанностей при оказании юридической помощи за гонорар.

Стандарт осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят 20.04.2017 VIII Всероссийским съездом адвокатов) обязывает адвоката, вступившего в дело, принять меры для свидания с подзащитным, в рамках которого он должен выяснить наличие обстоятельств, препятствующих принятию поручения на защиту или исключающих участие данного адвоката в производстве по уголовному делу; получить согласие на оказание ему юридической помощи по соглашению, заключённому адвокатом с иным лицом; разъяснить право на приглашение защитника по соглашению в случае, если адвокат осуществляет защиту по назначению; выяснить обстоятельства задержания и уточнить, проводился ли допрос в отсутствие адвоката и применялись ли незаконные методы при проведении следственных действий или оперативно-­розыскных мероприятий; выяснить отношение к предъявленному обвинению или подозрению в совершении преступления.

В силу п. 8 Стандарта, адвокат: консультирует подзащитного и разъясняет ему процессуальные права и обязанности, применяемые по делу нормы материального и процессуального права; оказывает подзащитному помощь в ознакомлении с материалами дела, в написании ходатайств, жалоб и иных процессуальных документов или готовит их самостоятельно; использует иные средства и способы защиты, не запрещённые законодательством.

Согласно п. 12 указанного Стандарта, ознакомившись с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, защитник при необходимости должен заявить ходатайства в соответствии с правовой позицией по делу.

Полагаю, что приведённые выше нормы были нарушены адвокатом З., что также повлекло нарушение моего права на оказание квалифицированной юридической помощи (ст. 48 Конституции РФ) и права на защиту.

Никакой юридической помощи от адвоката З. по делу я не получил. Полагаю, что адвокат З. вступил в процесс формально, фактически он действовал (скорее, бездействовал) в интересах органов предварительного следствия и прокуратуры, то есть выступал как участник уголовного судопроизводства со стороны обвинения, что подтверждается документально копиями материалов дела, приобщёнными к настоящей жалобе.

Считаю, что такое поведение адвоката порочит его честь и достоинство, умоляет авторитет адвокатуры, указывает на неисполнение адвокатом З. своих профессиональных обязанностей перед доверителем.

На основании изложенного, прошу:

1. Проверить доводы, содержащиеся в настоящей жалобе.

2. Привлечь адвоката З.  к строгой дисциплинарной ответственности…».

В своём объяснении от 18.06.2024 г. адвокат З. сообщает следующее:

«…22 марта 2024 Адвокатской палатой Пермского края был выдан ордер № 10966 на осуществление мной защиты А-ва .

23 марта я обратился к следователю Н. с заявлением об ознакомлении с постановлением о возбуждении уголовного дела и протоколом задержания, постановлением о применении меры пресечения, протоколами следственных действий, произведённых с участием подозреваемого, обвиняемого, иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться моему подзащитному.

Следователь ознакомил меня с постановлением о возбуждении уголовного дела, а также с постановлением Х. городского суда от 22 марта 2024 которым удовлетворено ходатайство следователя  МСО СУ СК РФ по Пермскому краю Н.

Обвиняемому А-ву , его адвокату С., а также иным адвокатам, вновь вступившим в дело для оказания защиты интересов обвиняемого, установлен срок для ознакомления с материалами уголовного дела № 12201570062000ХХХ и вещественными доказательствами – до 27 марта 2024 года включительно.

А-ов  присутствовал в судебном заседании, знал, что ходатайство следователя удовлетворено, знал, что судом установлен срок для ознакомления, но ни на мои звонки, ни на звонки следователя не отвечал до 27 марта 2024.

Так как срок был установлен судом, я был вынужден ознакомиться с материалами дела один.

Согласно расписке, данной А-м суду, копия постановления Х. городского суда от 22 марта 2024 была им получена в тот же день.

25 марта 2024 А-ов  обжаловал указанное выше постановление в апелляционном порядке.

2 мая 2024 адвокатом С-м подано ходатайство о прекращении производства по апелляционной жалобе вместе с ходатайством А-ва .

Действительно, мне следовало быть более внимательным и приложить больше усилий для встречи с подзащитным.

Вину признаю полностью, прошу строго не наказывать…».

 

Представление вице-президента АППК  имеет следующее содержание:

«…В АППК поступила жалоба А-а  на адвоката З.

Из содержания жалобы следует, что с 22.03.2024 адвокат З. был назначен следователем МСО СУ СК РФ в качестве защитника по уголовному делу по обвинению А-а.

В нарушение Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, принятого VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017, адвокат З. вступил в дело, не приняв меры для свидания с подзащитным; не выяснил обстоятельств, препятствующих принятию поручения на защиту по уголовному делу (на момент назначения адвоката З. не истёк срок приглашения обвиняемым другого защитника, предусмотренный ч. 3 ст. 50 УПК РФ, что требовало правовой оценки законности вынесенного следователем постановления о назначении защитника); не разъяснил подзащитному его право на приглашение защитника по соглашению; не выяснил отношение подзащитного к предъявленному обвинению в совершении преступления.

Предварительно ознакомившись с протоколами следственных действий, ранее произведённых с участием подзащитного, адвокат З. продолжил своё участие в деле в качестве защитника без свидания с подзащитным, не выяснил у него его мнение об обстоятельствах ранее проведённых по делу допросов подзащитного, не уточнил у последнего его мнение о законности методов при проведении соответствующих следственных действий или оперативно-розыскных мероприятий.

Не проконсультировав подзащитного, не разъяснив ему его процессуальные права и обязанности, применяемые по делу нормы материального и процессуального права, адвокат З. каких-либо ходатайств по делу, жалоб и иных процессуальных документов не подготовил и не заявил, и самостоятельно без подзащитного приступил к выполнению требований ст. 217 УПК РФ.

Ознакомившись в течение 5 часов (согласно графику ознакомлений) с 5-ю томами уголовного дела и вещественными доказательствами по делу раздельно от подзащитного при отсутствии согласия на такой порядок ознакомления самого подзащитного, адвокат З. 27.03.2024 подписал протокол ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела.

Не оказал подзащитному помощь в ознакомлении с материалами дела.

По итогам выполнения требований ст. 217 УПК РФ, каких-либо ходатайств в порядке ст. 218 УПК РФ не подготовил и не заявил в соответствии с правовой позицией своей и своего подзащитного.

В своих объяснениях на жалобу адвокат З.  утверждает, что в своих действиях как защитник по делу он был «связан» постановлением Х. городского суда Пермского края от 22.03.2024, установившем обвиняемому А-у, его защитнику С., а также иным адвокатам, вновь вступившим в дело для оказания защиты интересов обвиняемого, срок для ознакомления с материалами уголовного дела и вещественными доказательствами до 27.03.2024 включительно. А-в от защитника С. отказался 22.03.2024 до судебного заседания об ограничении срока выполнения требований ст. 217 УПК РФ в связи с расторжением соглашения, в связи с чем следователь в тот же день назначил его в качестве защитника по делу.

После вступления в дело он принял меры к установлению контакта с подзащитным, но тот на телефонные звонки не отвечал вплоть до 27.03.2024. В связи с этим он был вынужден знакомиться с делом один, соблюдая ограничение, установленное судом.

Адвокат З. признаёт, что ему следовало быть более внимательным и приложить больше усилий для встречи с подзащитным; свою вину в случившемся признаёт.

Из материалов проверки следует, что фактически адвокат З. оставил своего подзащитного по делу без защиты, что является грубым нарушением права обвиняемого на оказание ему квалифицированной юридической помощи.

Процессуальная оценка состоявшегося нарушения права на защиту при данных обстоятельствах для определения основания для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности значение не имеет.

Фактические обстоятельства свидетельствуют как о возможном отсутствии оснований для вступления адвоката З. в уголовное дело, так и о возможном наличии оснований для его самоустранения из дела в качестве защитника в целях обеспечения права на защиту А-а.

Кроме того, следовало исходить из того, что защитник, не приступивший к ознакомлению с материалами уголовного дела, не может быть ограничен в таком действии, и должен исходить из интересов подзащитного и соблюдения его законных прав. В любом случае адвокат был обязан активно защищать права, свободы и интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством средствами.

Адвокат З. не только не обеспечил реализацию права на защиту А-а, но и, создав видимость полноты и законности выполнения стороной защиты требований ст. 217 УПК РФ, своими односторонними действиями (бездействием) обусловил процессуальную возможность направления следователем уголовного дела прокурору с обвинительным заключением при явном нарушении прав обвиняемого.

В действиях адвоката З. усматриваю нарушения требований п.п. 1, 4 п. 1 ст. 7 № 63-ФЗ; п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8, п.п. 1, 9 п. 1 ст. 9, п. 6 ст. 15 КПЭА; п.п. 2-5, 8-13 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017)…».

 

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат З. на заседание не прибыл, о причинах неявки не сообщил, каких-либо заявлений и документов не представил.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат З. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката З., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Исследовав процедуру принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 21 КПЭА президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицо, его замещающее, по поступлению документов, предусмотренных ч. 1 ст. 20 КПЭА, своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. В необходимых случаях указанный срок может быть продлён до одного месяца президентом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицом, его замещающим.

Жалоба А-ва  поступила в АППК 04.06.2024 года.

Распоряжением президента АППК № С-3 от 12.06.2024 года (т.е. до истечения 10-дневного срока со дня поступления обращения) срок для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства был продлён на один месяц.

Распоряжение президента АППК о продлении срока для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства на один месяц по мнению Квалификационной комиссии АППК является обоснованным и разумным, поскольку направлено на обеспечение права адвоката З. на объективное и справедливое рассмотрение обращений, гарантированное ч. 3 ст. 19 КПЭА, и связано с необходимостью предоставления указанному адвокату дополнительного времени для сбора документов, позволяющих ему обосновать свою позицию, а также для  составления текста своего объяснения и его последующего направления в АППК, что в свою очередь было обусловлено запросом АППК об истребовании такого объяснения в целях предварительной проверки обоснованности доводов жалобы заявителя.

Представление вице-президента АППК  было составлено и подано в секретариат АППК .2024 года (т.е. до истечения одного месяца).

Распоряжение президента АППК № 30 о возбуждении дисциплинарного производства издано 18.06.2024 года (т.е. также до истечения одного месяца).

Таким образом, сроки, установленные ч. 1 ст. 21 КПЭА для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства соблюдены, каких-либо нарушений процедуры принятия указанного решения Квалификационной комиссией АППК не выявлено.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката З., приведённые им в письменном объяснении от 18.06.2024 г., Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат З. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что в производстве  МСО СУ СК РФ по Пермскому краю находилось уголовное дело № 12201570062000ХХХ в отношении А-ва , обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 159 УК РФ («Мошенничество»).

22.03.2024 г. А-ов  проинформировал следователя о расторжении соглашения с ранее участвовавшем в деле защитником и заявил ходатайство о предоставлении ему 5-суточного срока для приглашения другого защитника.

Проигнорировав право А-ва  на самостоятельный поиск защитника, следователь Н. (в производстве которой находилось уголовное дело) в этот же день (т.е. 22.03.2024 г.), вынесла постановление о назначении защитника в порядке ст.ст. 50, 51 УПК РФ, в соответствии с которым защита А-ва  была поручена адвокату З. на основании ордера АППК за № 10966.

В тот же день, 22.03.2024 г., адвокат З. прибыл к следователю Н. и заявил ходатайство об ознакомлении со всеми протоколами следственных действий, произведённых с участием А-ва .

При этом, адвокат З. не дал надлежащую правовую оценку законности постановления следователя о назначении защитника до истечения пятидневного срока, предусмотренного ст. 50 УПК РФ, и не принял мер к встрече с подзащитным для согласования процессуальной позиции по делу.

27.03.2024 г. адвокат З. в отсутствие согласия доверителя ознакомился со всеми материалами уголовного дела без участия подзащитного и подписал протокол о выполнении требований ст. 217 УПК РФ.

Несмотря на то, что обвиняемый А-в отрицал свою вину в инкриминируемом ему деянии и настаивал на проведении дополнительных следственных действий, адвокат З. не заявил никаких ходатайств в интересах своего подзащитного и не оспаривал действия (бездействие) следователя.

Ознакомление адвоката З. с материалами 5-томного уголовного дела носило формальный характер, поскольку заняло по времени всего лишь 5 часов.

О факте вступления в дело нового защитника – адвоката З., А-ву стало известно лишь из содержания обвинительного заключения.

Свою вину и факт совершения дисциплинарного проступка адвокат З. полностью признаёт в письменном объяснении от 18.06.2024 г.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката З. квалификационная комиссия усматривает наличие признаков дисциплинарного проступка, свидетельствующих о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

В соответствии с требованиями ч. 6 ст. 15 КПЭА, адвокат обязан выполнять решения органов адвокатской палаты и органов Федеральной палаты адвокатов, принятые в пределах их компетенции.

Согласно положениям п. 2 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, принятого VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017 г. (далее по тексту – Стандарт), защита по уголовному делу осуществляется на основании ордера. После оформления ордера адвокату следует вступить в уголовное дело в качестве защитника, предъявив удостоверение адвоката и ордер дознавателю, следователю или суду, в производстве которого находится уголовное дело. Процессуальные полномочия защитника возникают у адвоката с момента его вступления в уголовное дело в качестве защитника, до этого момента адвокат действует, исходя из полномочий, определённых законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре.

Согласно п. 3 Стандарта, адвокат должен разъяснить подзащитному право иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально и принять меры к проведению такого свидания. В случае нарушения права подзащитного на свидание со стороны следователя, дознавателя или суда адвокат должен принять меры к внесению в протокол следственного действия или судебного заседания заявления об этом нарушении.

Согласно п. 4 Стандарта, в рамках первого свидания с подозреваемым, обвиняемым адвокату следует:

а) выяснить наличие обстоятельств, препятствующих принятию поручения на защиту или исключающих участие данного адвоката в производстве по уголовному делу;

б) получить согласие на оказание ему юридической помощи по соглашению, заключённому адвокатом с иным лицом;

в) разъяснить право на приглашение защитника по соглашению в случае, если адвокат осуществляет защиту по назначению;

г) выяснить обстоятельства задержания и уточнить, проводился ли допрос в отсутствие адвоката и применялись ли незаконные методы при проведении следственных действий или оперативно-розыскных мероприятий;

д) выяснить отношение к предъявленному обвинению или подозрению в совершении преступления.

Согласно п. 5 Стандарта, адвокат должен согласовать с подзащитным позицию по делу. В этих целях адвокат:

а) принимает меры к выяснению существа обвинения или подозрения, в том числе посредством ознакомления с процессуальными документами, составленными с участием подзащитного, и иными документами, которые предъявлялись либо должны были ему предъявляться;

б) в случае вынужденного определения позиции по делу в отсутствие возможности её предварительного согласования с подзащитным исходит из принципа презумпции невиновности подзащитного и согласовывает с ним такую позицию при первой возможности.

Согласно п. 8 Стандарта, в процессе осуществления защиты адвокат:

а) консультирует подзащитного и разъясняет ему процессуальные права и обязанности, применяемые по делу нормы материального и процессуального права;

б) оказывает подзащитному помощь в ознакомлении с материалами дела, в написании ходатайств, жалоб и иных процессуальных документов или готовит их самостоятельно;

в) использует иные средства и способы защиты, не запрещённые законодательством.

Согласно п. 9 Стандарта, адвокат по просьбе подзащитного или по собственной инициативе при наличии к тому оснований обжалует его задержание, избрание ему меры пресечения, продление срока содержания под стражей или срока домашнего ареста, применение к подзащитному иных мер процессуального принуждения, другие решения и действия (бездействие), нарушающие права и законные интересы подзащитного.

Согласно п. 10 Стандарта, защитник участвует в следственных и процессуальных действиях, проводимых с участием подзащитного либо по его ходатайству или ходатайству самого защитника, а также в судебных заседаниях по уголовному делу, за исключением случаев, когда такое участие не является обязательным в силу закона и отсутствия просьбы подзащитного. Защитник должен знакомиться с протоколами процессуальных действий, проводимых с его участием, на всех стадиях уголовного процесса и при необходимости приносить на них замечания.

Согласно п. 11 Стандарта, в случае отказа подзащитного от подписания протокола следственного действия адвокат обязан выяснить мотивы такого отказа и принять необходимые меры, направленные на защиту прав и законных интересов подзащитного.

Согласно п. 12 Стандарта, ознакомившись с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, защитник при необходимости должен заявить ходатайства в соответствии с правовой позицией по делу.

Согласно п. 13 Стандарта, защитник принимает меры к собиранию и представлению необходимых для защиты доказательств, в том числе посредством заявления ходатайств, направления адвокатских запросов, привлечения специалиста, если в ходе уголовного судопроизводства возникает такая необходимость и обстоятельства дела позволяют принять такие меры, а также совершает иные действия, необходимые для реализации правовой позиции по делу.

Из содержания материалов дисциплинарного производства Квалификационной комиссией АППК установлено, что адвокат З не исполнил надлежащим образом требования п.п. 2-5 и 8-13 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве.

Согласно требованиям п. 9 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка её оказания, установленного решением совета Федеральной палаты адвокатов и принимаемыми в соответствии с ним решениями советов адвокатских палат субъектов Российской Федерации.

В соответствии с требованиями п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Согласно положениям п. 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного.

На основании требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом З. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката З., приведённые им в письменном объяснении от 18.06.2024 г., Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат З. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, на заседании Совета АППК 25.07.2024 г, обсудив доводы адвоката З., приведённые им в письменном объяснении от 18.06.2024 г. и в заседании Совета АППК, Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката З., Совет АППК принял во внимание отсутствие у него действующих дисциплинарных взысканий, признание им своей вины и факта совершения дисциплинарного проступка, и полагает возможным с учётом тяжести совершённого проступка, обстоятельств его совершения и формы вины в соответствии с п. 2 ч. 6 ст. 18 КПЭА ограничиться применением меры дисциплинарной ответственности в виде «Предупреждения».

 

 

4.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, не явившихся в судебное заседание или для участия в следственных действиях по делам по назначению и по соглашению 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката В.

 

Распоряжением президента АППК № 71 от 16.10.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката В..

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило информационное письмо мирового судьи Судебного участка № Х   Х. судебного района Пермского края З.

Указанное информационное письмо имеет следующее содержание:

«…В производстве мирового судьи судебного участка № Х   Х. судебного района Пермского края З. находилось дело об административном правонарушении, предусмотренном частью 5 статьи 12.15 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ) (дело № 5-ХХХ\2024), в отношении М.

Определением мирового судьи от 26.08.2024 заседание по указанному делу отложено на 28.08.2024.

В соответствии с ордером № 534832 от 23.08.2024 (основание выдачи – соглашение) защитником М. стал адвокат В.

27.08.2024 от В. поступило ходатайство об отложении судебного заседания, назначенного на 28.08.2024, поскольку он не может явиться для участия в нём в силу занятости в судебном заседании П-го районного суда Пермского края, назначенного на 15 часов 00 минут 28.08.2024 в рамках дела № 2-ХХХХ/2024.  Судебное заседание П-м районным судом Пермского края назначено в более ранний срок (06.08.2024). При этом В. вместе с ходатайством не предоставил мировому судье сведения о датах, в которые он может принять участие. В целях получения данных сведений 27.08.2024 по поручению мирового судьи секретарь судебного заседания  по телефону связалась с В., который сообщил, что в период с 29.08.2024 по 04.09.2024 у него свободный день только 04.09.2024.

Определением мирового судьи от 27.08.2024 в целях обеспечения права на защиту М. ходатайство В. удовлетворено, судебное заседание отложено на 04.09.2024.

03.09.2024 от В. вновь поступило ходатайство об отложении судебного заседания, назначенного на 04.09.2024, поскольку он не может явиться для участия в нём в силу занятости в судебном заседании М-о районного суда г. Перми, назначенного на 10 часов 30 минут 04.09.2024 в рамках уголовного дела № 1-296/2024 в более ранний срок.

Из карточки уголовного дела № 1-ХХХ/2024 М-о районного суда г. Перми следует, что предыдущее судебное заседание по данному делу состоялось 30.08.2024. Следовательно, адвокату В. о судебном заседании по делу № 1-ХХХ/2024, назначенном на 04.09.2024, стало известно 30.08.2024, то есть после его уведомления (27.08.2024) о заседании по делу № 5-ХХХ/2024.

Кроме того, вместе с ходатайством В. вновь не представлено сведений о датах, в которые он может принять участие в судебных заседаниях.

Определением мирового судьи от 04.09.2024 в целях обеспечения права на защиту М. ходатайство В. удовлетворено, судебное заседание отложено на 10.09.2024.

В. в судебное заседание 10.09.2024 не явился, о причинах неявки не сообщил.

Постановлением мирового судьи от 10.09.2024 производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 5 ст. 12.15 КоАП РФ, в отношении М. прекращено на основании п. 6 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ в связи с истечением сроков давности привлечения к административной ответственности.

В силу статьи 7 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Согласно статье 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

В соответствии со статьёй 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе принимать поручения на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить. В любой ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения.

Из разъяснений Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам № 01/18 «По вопросам приоритета участия адвоката в судебных заседаниях и приоритета профессиональной деятельности над иной деятельностью» (утверждено решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 16.02.2018 (протокол № 1) следует, что при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд и согласовать с ним время совершения процессуальных действий (пункт 1 статьи 14 Кодекса профессиональной этики адвоката). Адвокат не вправе принимать поручения на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить (подпункт 5 пункта 1 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката). Адвокат не должен принимать поручение, если его исполнение будет препятствовать исполнению другого, ранее принятого поручения (пункт 3 статьи 10 Кодекса профессиональной этики адвоката). Имея в производстве несколько дел от доверителей, адвокат, не дожидаясь официального уведомления суда о назначении судебного заседания, обязан следить за их движением и по возможности согласовывать (заблаговременно) с судом даты судебных заседаний в целях исключения назначения их на одну дату. При отложении судом разбирательства дела и решении вопроса о назначении судебного заседания на новую дату адвокат обязан по возможности сообщить суду о своей занятости в судебных заседаниях по иным делам, назначенным к рассмотрению. С момента, когда адвокату стало известно о совпадении дат рассмотрения дел, он обязан при возможности заблаговременно уведомить суд о невозможности своей явки в судебное заседание по уважительной причине, а также сообщить об этом адвокатам, участвующим в данном деле (статья 14 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Одновременно адвокат должен сообщить суду информацию о назначенных с его участием делах с целью исключения отложения судом разбирательства дела на указанные адвокатом даты.

При вышеприведённых обстоятельствах в действиях адвоката В. усматриваются признаки нарушения требований Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодекса профессиональной этики адвоката, решения органов Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации. Так, адвокат В. принял поручение М. на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем в состоянии выполнить, не смог участвовать в заседаниях ввиду занятости в иных процессах, с даты заключения соглашения 23.08.2024 не уведомил судью о датах, в которые имеет возможность участвовать в заседании, при заявлении ходатайств 27.08.2024 и 03.09.2024 не сообщал судье информацию о назначенных с его участием делах с целью исключения отложения судом разбирательства дела на даты, в которые он занят. 10.09.2024 в судебное заседание не явился, о причинах неявки не сообщил. Действия адвоката повлекли отложение судебных разбирательств, затягивание процесса, в связи с чем мировым судьёй дело было рассмотрено после истечения сроков давности привлечения к административной ответственности.

С учётом изложенного, прошу возбудить дисциплинарное производство, провести разбирательство, при наличии оснований применить к адвокату В. меры дисциплинарной ответственности…».

 

В своём объяснении, датированном 28.10.2024 г., адвокат В. сообщает следующее:

«…Распоряжением президента Адвокатской палаты Пермского края (далее – АППК) от 16.10.2024 г. № 71 в отношении адвоката В. (далее – Адвокат) возбуждено дисциплинарное производство, основанием для чего послужило обращение Мирового судьи судебного участка № Х    Х. судебного района Пермского края  З.

В своём обращении суд указывает, что В. в рамках рассмотрения дела об административном правонарушении № ХХХХ/2024 в отношении М. направлял ходатайства об отложении судебных заседаний, указывая на занятость в судебных процессах, назначенных в более ранний срок.

В частности, указано, что 03.09.2024 г. от Адвоката поступило ходатайство, в котором он просит отложить заседание, назначенное на 04.09.2024 г., в силу участия в уголовном деле № 1-ХХХ/2024 в М-ом районном суде г. Перми. При этом, ссылаясь на карточку данного уголовного дела, суд высказывает предположение, что о данном заседании В. стало известно лишь 30.08.2024 г., тогда как им 27.08.2024 г. было назначено рассмотрение дела № 2-ХХХХ/2024 в отношении М. Также суд указывает, что во время телефонного разговора с секретарём судебного заседания 27.08.2024 г. Адвокат сообщил о возможности участия в деле 04.09.2024 г.

В свою очередь, график судебных заседаний на сентябрь 2024 г. по уголовному делу № 1-ХХХ/2024 был согласован судьёй Т., государственным обвинителем  и адвокатом В. ещё 21.08.2024 г. (копию, заверенную председательствующим, прилагаю). Следовательно, В. не мог сообщить секретарю о своём свободном графике 04.09.2024 г. и участвовать в процессе в этот день.

При этом поясняю, 27.08.2024 г. разговор с секретарём судебного заседания действительно состоялся, в ходе которого пояснил, что в период с 29.08.2024 г. по 04.09.2024 г. включительно, свободных дней у меня не было. Также мной предложено назначить заседание по усмотрению суда, и мы с доверителем примем соответствующее решение об участии в нём.

В дальнейшем на мою электронную почту поступило уведомление, что заседание по делу № 2-ХХХХ/2024 состоится 04.09.2024 г., но в силу своей занятости был вынужден направить ходатайство о его отложении, руководствуясь ст.ст. 25.1 и 25.5 КоАП РФ, а также разъяснениями, данными в Определении № 3242-0/2022 от 27.12.2023 г., где Конституционный Суд Российской Федерации указал, что ч. 2 и 3 ст. 25.1 и п. 4 ч. 1 ст. 29.7 КоАП не исключают возможности отложения рассмотрения дела при наличии объективных обстоятельств, препятствующих участию в судебном заседании лица, в отношении которого ведётся производство по делу об административном правонарушении, в том числе связанных с состоянием его здоровья, и не могут рассматриваться как препятствующие лицу самостоятельно представлять доказательства, заявлять отводы и ходатайства, в частности об отложении рассмотрения дела.

Данное ходатайство защиты было удовлетворено, заседание назначено на 10.09.2024 г.

В дальнейшем по согласованию с доверителем мной было составлено ходатайство о прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи с истечение срока давности и выслано ему посредством электронной переписки. Также с доверителем было согласовано, что моё участие в заседании 10.09.2024 г. не потребуется, а он самостоятельно явится в процесс и подаст данное ходатайство.

В свою очередь, М. ходатайство подал в письменном виде, но в процесс явиться не смог, вследствие чего Мировым судьёй судебного участка № Х О-о судебного района Пермского края было вынесено определение о прекращении производства по делу в связи с истечением срока давности привлечения к ответственности. Таким образом, принят итоговый по делу судебный акт, следовательно, неявка адвоката в судебное заседание не повлияла на рассмотрения дела по существу.

Изложенные обстоятельства позволяют полагать, что в рассматриваемой ситуации в действиях В. отсутствует нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности, а Мировым судьёй судебного участка № Х  Х. судебного района Пермского края ошибочно высказано предположение о согласовании В. даты судебного заседания в М-ом районном суде г. Перми позднее, чем заседание было назначено на судебном участке.

Неявка в судебное заседание 10.09.2024 г. стала следствием согласования участия в процессе самим доверителем, учитывая, что адвокатом составлено и передано последнему ходатайство о прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи истечением срока давности. Также доверителю для приобщения было передано ходатайство о рассмотрении дела в отсутствие защитника.

Стоит отметить, что в силу положений КоАП РФ участие защитника не является обязательным, и судебный акт был вынесен, что позволяет утверждать об отсутствии каких-либо негативных для суда и иных участников процесса последствий…».

 

К объяснению адвоката В. приложено объяснение подзащитного М. (адресованное на имя адвоката В.) (вх. № 1099 от 12.11.2024 г.), которое имеет следующее содержание:

«…Настоящим сообщаю, что между мной, М., 02.01.1973 г.р., и адвокатом В. было заключено соглашение от 23.08.2024 г. № 227/2024 об оказании мне юридической помощи по делу № 5-ХХХ/2024 об административном правонарушении, находящемся в производстве Мирового судьи Мирового судебного участка № Х   Х. судебного района Пермского края З.

В рамах указанного дела были назначены судебные заседания на 28.08.2024 г., затем на 04.09.2024 г., в которые адвокат В. не мог явиться в связи с занятостью в других процессах, вследствие чего нами принято решение подать ходатайства об отложениях данных слушаний, которые были удовлетворены судом.

Последнее судебное заседание было назначено на 10.09.2024 г., при этом мы с адвокатом согласовали, что в него он не поедет, а составит ходатайство о прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи с истечением срока давности, что и было сделано.

Данное ходатайство подготовлено В. и передано мне, после чего подано в суд и удовлетворено им.

Также, В. передал мне ходатайство о рассмотрении дела 10.09.2024 г. в его отсутствие, но данный документ в суд я не передал, поскольку он лежал в отдельном файле, который в момент подачи документов в суд с собой не оказался.

Каких-либо претензий к адвокату В. у меня нет…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат В. подтвердил доводы, приведённые им в письменном объяснении от 28.10.2024 г., а также признал свою вину в том, что не уведомил мирового судью о невозможности своего участия в судебном заседании 04.09.2024 г. в связи с занятостью в другом процессе. При этом, полагает, что его вины в неявке в судебное заседание 10.09.2024 г. нет, по причинам, указанным в объяснении.

 

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката В., приведённые им в письменном объяснении от 28.10.2024 г. и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат В. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что в производстве мирового судьи находилось дело № 5-ХХХ/2024 по обвинению М. в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 5 ст. 12.15 КоАП РФ «Нарушение правил расположения транспортного средства на проезжей части дороги, встречного разъезда или обгона».

Защиту административного правонарушителя осуществлял по соглашению адвокат В.

27.08.2024 г. от адвоката В. поступило ходатайство об отложении судебного заседания, назначенного на 28.08.2024 г., в связи с его занятостью в судебном заседании П-о районного суда Пермского края по гражданскому делу № 2-ХХХХ/2024.

В этот же день, 27.08.2024 г., по поручению мирового судьи секретарь судебного заседания по телефону связалась с адвокатом В. для согласования даты следующего судебного заседания.  Адвокат В. сообщил, что в период с 29.08.2024 г. по 04.09.2024 г. у него свободный день только один – 04.09.2024 г.

Определением мирового судьи от 27.08.2024 г. ходатайство адвоката В. было удовлетворено, судебное заседание отложено на 04.09.2024 г.

03.09.2024 г. от адвоката В. вновь поступило ходатайство об отложении судебного заседания, ранее назначенного по согласованию с ним на 04.09.2024 г., поскольку в этот день (04.09.2024 г.) он занят в судебном заседании М-о районного суда г. Перми по уголовному делу № 1-ХХХ/2024.

Определением мирового судьи от 04.09.2024 г. ходатайство адвоката В. было удовлетворено, судебное заседание отложено на 10.09.2024 г.

В судебное заседание 10.09.2024 г. адвокат В. не явился, о причинах неявки не сообщил.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката В. усматриваются признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту - Федеральный закон № 63) адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, на основании п. 5 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе принимать поручения на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить.

В соответствии с ч. 3 ст. 10 КПЭА адвокат не должен принимать поручение, если его исполнение будет препятствовать исполнению другого, ранее принятого поручения.

Согласно Разъяснению Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам от 16.02.2018 года № 01/18 «По вопросам приоритета участия адвоката в судебных заседаниях и приоритета профессиональной деятельности над иной деятельностью» (утв. Решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 16.02.2018 года (протокол № 1)), имея в производстве несколько дел от доверителей, адвокат, не дожидаясь официального, уведомления суда о назначении судебного заседания, обязан следить за их движением и по возможности согласовывать (заблаговременно) с судом даты судебных заседаний в целях исключения назначения их на одну дату.

Данное требование адвокат В. не исполнил, допустил назначение судебных заседаний на одну дату.

Неявка адвоката В. в судебное заседание к мировому судье и его уклонение от заблаговременного представления мировому судье документально подтверждённой информации о невозможном участии в судебном заседании 10.09.2024 г. свидетельствуют о грубом и умышленном пренебрежении требований профессиональной этики адвоката.

При описанных выше обстоятельствах (свидетельствующих о неявке адвоката В. в судебное заседание в заранее согласованные с ним судом дату и время, а также непредоставление в суд заблаговременно информации о невозможном участии в судебном заседании) профессиональное поведение адвоката В. нельзя признать честным, разумным, добросовестным, квалифицированным и принципиальным, что указывает на нарушение требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом В. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката В., приведённые им в письменном объяснении от 28.10.2024 г. и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение  адвокат В. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

             На заседании Совеиа АППК 28.11.2024 года дисциплинарное производство в отношении адвоката В. прекращено вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Г.

 

Распоряжением президента АППК № 41 от 28.05.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Г.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило частное постановление судьи  Х. суда г. Перми К. от 17.05.2024 г., вынесенное по делу № 1-ХХ/2024.

Указанное частное постановление имеет следующее содержание:

«…Приговором  Х. районного суда г. Перми от 17 мая 2024 года Щ. осуждён за совершение преступления, предусмотренного п.п. «а», «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года.

При рассмотрении уголовного дела в судебном заседании защиту Щ. по назначению суда на основании ордера № 3481 от 30 января 2024 года осуществлял адвокат Г.

При рассмотрении данного уголовного дела установлены нарушения уголовно­процессуального законодательства, а также Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», допущенные адвокатом Г., выразившиеся в следующем.

14 мая 2024 года по уголовному делу состоялось судебное заседание, в котором принимал участие, в том числе адвокат Г. Судом было принято решение об объявлении в судебном заседании перерыва и проведении следующего судебного заседания 17 мая 2024 года в 14 часов 15 минут, которое доведено до сведения всех участников судебного заседания. О невозможности своего участия в судебном заседании в назначенное судом время адвокат Г. не сообщал. Кроме того, информацию по дате и времени предстоящего судебного заседания адвокат Г. уточнял 16 мая 2024 года по телефону.

Вместе с тем, 17 мая 2024 года в 14 часов 15 минут адвокат Г. в судебное заседание не явился без уважительных причин, не обеспечив тем самым защиту интересов подсудимого Щ., направив 17 мая 2024 года в 10 часов 05 минут посредством удалённого доступа к интернет-ресурсу Центра автоматизированного назначения защитников Адвокатской палаты Пермского края ходатайство об отложении (переносе) назначенного процессуального действия с участием подзащитного Щ. по уголовному делу ввиду отсутствия реальной возможности принять участие в процессуальном действии, которое просит перенести на 16 часов 30 минут 17 мая 2024 года. Каких- либо документов, подтверждающих уважительность причин невозможности явиться в судебное заседание в назначенное судом время, адвокатом Г. не представлено.

В соответствии с п. 4 ст. 29 УПК РФ, если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное определение или постановление, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер. Суд вправе вынести частное определение или постановление и в других случаях, если признает это необходимым.

Федеральным законом от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» предусмотрено, что адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами (п. 1 ч. 1 ст. 7), исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда (п. 2 ч. 1 ст. 7). соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (п. 4 ч. 1 ст. 7).

Согласно принятому первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 года Кодексу профессиональной этики адвоката, последний, приняв в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты, кроме случаев, указанных в законе, и должен выполнять обязанности защитника, включая, при необходимости, подготовку и подачу апелляционной жалобы на приговор суда (ч. 2 ст. 13); обязан своевременно исполнять свои обязанности (п. 1 ст. 8); не вправе принимать поручения на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить (п. 5 ч. 1 ст. 9); участвуя в судопроизводстве, должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и лицам, участвующим в деле (ст. 12): при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, должен заблаговременно уведомить об этом суд (ч. 1 ст. 14).

Учитывая вышеизложенное, в том числе вышеприведённые нормы законодательства, с учётом надлежащего и заблаговременного уведомления адвоката Г. о дате, времени и месте предстоящего судебного заседания по уголовному делу в отношении Щ. и отсутствии уважительных причин неявки в судебное разбирательство в назначенное судом время, полагаю необходимым довести до президента Адвокатской палаты Пермского края Яковлева П.А. сведения о нарушении уголовно-процессуального законодательства адвокатом Г, обратить внимание на неукоснительное соблюдение адвокатами законодательства Российской Федерации…».

 

В своём объяснении от 08.07.2024 г. адвокат Г. сообщает следующее:

«…По назначению Х. районного суд г. Перми в период февраля-марта 2024 года я осуществлял защиту подсудимого Щ.

Ввиду моего внезапного заболевания и ухудшения самочувствия 17.05.24 г., мною была достигнута договорённость с лечащим врачом о проведении в период 13:30-15:00 17.05.24 г. медицинской процедуры. Учитывая, что обращение к специалисту носило частный и неофициальный характер мною не были получены документы, подтверждающие получение в указанный период медицинской помощи.

Понимая невозможность моего участие в судебном заседании, но желая избежать срыва и затягивания уголовного судопроизводства, я направил в 9:00 17.05.24 г. через Центр автоматизированного назначения защитников Адвокатской палаты Пермского края соответствующее ходатайство о переносе на 2 часа судебного заседания, в котором планировалось последнее слово подсудимого. Ходатайство формируется и формулируется автоматизировано компьютерной программой по шаблону, при этом адвокат не может произвольно изменить текст, указать уважительную причину или иные сведения суду. При этом я старался соблюдать требования раздела 5 Правил Адвокатской палаты Пермского края по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утверждённого решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года.

Со своей стороны я не отказывался от продолжения защиты и не просил суд о замене защитника.

Ознакомившись с содержанием частного постановления, вынесенного в отношении меня районным судом г. Перми, нахожу его незаконным и необоснованным, в связи, с чем мною подана жалоба в вышестоящий суд…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат Г. подтвердил доводы, изложенные в письменном объяснении от 08.07.2024 г., дополнительно пояснил, что понимает суть допущенной им ошибки, признаёт несоблюдение процессуальной формы извещения суда о невозможном участии в судебном заседании. При этом, просил уесть, что он намеревался известить суд заблаговременно, но самочувствие не позволило ему лично заехать в суд для разрешения данного вопроса. Полагает, что его действия не повлекли за собой существенного нарушения прав доверителя и не причинили вред интересам адвокатской палаты.

 

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката Г., приведённые им в письменном объяснении от 08.07.2024 г. и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Г. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что адвокат Г., надлежаще извещённый о дате, времени и месте судебного заседания по уголовному делу № 1-ХХ/2024 (в отношении подсудимого Щ.), назначенного к рассмотрению на 14:15 час 17.05.2024 г. в Х. районном суде г. Перми, в указанное судебное заседание не явился без уважительной причины.

Факт неявки в судебное заседание и несоблюдения процессуальной формы заявления ходатайства об отложении судебного заседания адвокат Г. признал в своём письменном объяснении от 08.07.2024 г. и в заседании квалификационной комиссии.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката Г. квалификационной комиссией усматриваются признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ  «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту - Федеральный закон № 63) адвокат обязан исполнять требования об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, а также оказывать юридическую помощь гражданам Российской Федерации бесплатно в случаях, предусмотренных законом.

На основании п. 5 ч. 3 ст. 31 Федерального закона № 63, Совет адвокатской палаты определяет порядок оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда.

Порядок оказания адвокатами юридической помощи по назначению в Пермском крае установлен «Правилами АППК по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утверждённого решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года» (далее по тексту – Правила).

Согласно п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 6 ст. 15 КПЭА, адвокат обязан исполнять решения ор­ганов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с п. 3.4 Правил, дежурный адвокат обязан в дни дежурств обеспечить приём смс-сообщений, электронной почты, знакомиться с информацией, размещённой на интернет-сайтах АППК, и исполнять все поручения на оказание юридической помощи по назначению, в том числе за пределами района своего проживания (регистрации).

Согласно п. 5.9 Правил, адвокат, которому выдан ордер на оказание юридической помощи по назначению, оказывает юридическую помощь доверителю на всех стадиях производства по уголовному делу.

Указанные выше требования п.п. 3.4 и 5.9 Правил адвокат Г. грубо нарушил, поручение на оказание юридической помощи в порядке ст.ст. 50-51 УПК РФ не исполнил.

Неявка адвоката Г. в судебное заседание без уважительной причины и его уклонение от предоставления в суд документально подтверждённой информации о невозможном участии в судебном заседании в назначенное судом время, а также уклонение от заблаговременного направления в суд надлежаще оформленного ходатайства об отложении судебного заседания на иное время и/или направления в Центр специального кода отмены поручения до момента фактического вступления в дело свидетельствуют о грубом и умышленном пренебрежении требований профессиональной этики адвоката.

Нарушение адвокатом порядка работы по назначению, установленного АППК, является ненадлежащим исполнением адвокатом своих профессиональных обязанностей и служит основанием для применения к нему мер дисциплинарной ответственности, поскольку в соответствии с п. 9 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе нарушать порядок оказания юридической помощи по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, установленный решениями совета адвокатской палаты субъекта Российской Федерации.

Согласно положениям п. 1 ч. 1 ст. 51 УПК РФ участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном статьёй 52 УПК РФ.

Подсудимый Щ. от защитника не отказывался, следовательно, участие адвоката Г. в судебном заседании 17.05.2024 г. являлось обязательным.

В соответствии с требованиями ч. 7 ст. 49 УПК РФ и п. 6 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого.

На основании ч. 2 ст. 13 КПЭА адвокат, принявший в порядке назначения поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты и должен выполнять обязанности защитника, включая, при необходимости, подготовку и подачу жалобы на приговор суда в отношении своего подзащитного.

Согласно требованиям ч. 1 ст. 14 КПЭА при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, адвокат должен при возможности заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий. При использовании права на отпуск (отдых) адвокат должен принять меры к обеспечению законных прав и интересов доверителя.

При этом, в соответствии с требованиями ст. 12 КПЭА, адвокат, участвуя в судопроизводстве, должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно требованиям ч. 1 ст. 474.1 УПК РФ, ходатайство, поданное в суд в форме электронного документа, должно быть подписано усиленной квалифицированной электронной подписью.

Указанные выше требования адвокатом Г. выполнены не были.

Вместе с тем, соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

При описанных выше обстоятельствах, профессиональное поведение адвоката Г. нельзя признать честным, разумным, добросовестным, квалифицированным и принципиальным, что указывает на нарушение им требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА.

Допущенные адвокатом Г. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката Г., приведённые им в письменном объяснении от 08.07.2024 г. и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат Г. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

Рассмотрев на заседании Совета АППК 25.07.2024 года материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката Г., приведённые им в письменном объяснении от 08.07.2024 г. и в заседании квалификационной комиссии, Совет АППК решил дисциплинарное производство в отношении адвоката Г. прекратить вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Ц.

Распоряжением президента АППК № 66 от 02.10.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Ц.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило частное постановление судьи  Х. районного суда г. Перми М. от 30.08.2024 года, вынесенное по уголовному делу № 1-ХХХ/2024.

Указанное частное постановление имеет следующее содержание:

«…В производстве  Х. районного суда  находится уголовное дело в отношении К., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 157 УК РФ.

17 августа 2024 года было назначено судебное заседание по рассмотрению данного уголовного дела на 30 августа 2024 года в 10 часов 00 минут, подсудимому 21 августа 2024 года назначен защитник Ц. (ордер № 31033 от 21 августа 2024 года), который извещён о дате, времени и месте судебного заседания 21 августа 2024 года в 9 час 47 мин.

29 августа 2024 года адвокат Ц. ознакомился с материалами уголовного дела.

В судебное заседание, назначенное на 30 августа 2024 года в 10 час 00 мин, адвокат Ц. не явился, уведомил, что находится за пределами г. Перми, в связи с чем, опаздывает, фактически пришёл только в 12 час 10 мин. В связи с неявкой в установленное время адвоката Ц. произошла значительная задержка начала судебного заседания.

Согласно положениям ст. 7 Федерального закона РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ, адвокат обязан исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению суда, соблюдать кодекс профессиональной этики адвокату. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несёт ответственность, предусмотренную настоящим Федеральным законом.

В соответствии с ч. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката, при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании адвокат должен, при возможности заблаговременно уведомить об этом суд.

Таким образом, адвокат, взявший на себя обязанности по защите гражданина, обязан самостоятельно регулировать свою нагрузку и занятость в иных судебных заседаниях.

В этой связи с целью недопущения подобного впредь суд считает необходимым обратить внимание президента Адвокатской палаты Пермского края на нарушения, допущенные адвокатом Ц. при осуществлении защиты подсудимого К…».

 

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат Ц. на заседание не прибыл, о причинах неявки не сообщил, каких-либо заявлений и документов не представил.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат Ц. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката Ц., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Ц. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 30.08.2024 г. адвокат Ц., надлежаще извещённый о дате, времени и месте судебного заседания, допустил опоздание на 2 часа 10 минут без уважительной причины, ходатайство об отложении судебного заседания на иное время не заявлял.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК усматривает в действиях (бездействии) адвоката Ц. признаки дисциплинарного проступка, связанного с неисполнением (равно как и ненадлежащим исполнением) профессиональных обязанностей перед доверителем и адвокатской палатой.

Так, в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

В соответствии с требованиями п. 1 ст. 8 КПЭА, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям ч. 1 ст. 14 КПЭА, при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, адвокат должен при возможности заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий.

Указанные выше требования адвокатом Ц. были нарушены.

Допущенные адвокатом Ц. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат Ц. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

 

Рассмотрев на заседании Совета АППК 28.11.2024 года  материалы дисциплинарного производства, Совет АППК объявил адвокату Ц.  замечание.

 

 

5.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, ненадлежащим образом оформивших соглашения, внесение гонорара в адвокатское образование или не выполнивших условия соглашения перед клиентом.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката А.

Распоряжением президента АППК № 51 от 03.09.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката А.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужила жалоба Ш-ва .

Указанная жалоба имеет следующее содержание:

«…21.08.2023 года я заключил договор № 15/2023 с адвокатом А. на оказание юридических услуг в рамках возбуждённого уголовного дела № 12302570026000ХХХ на стадии предварительного следствия.

При встрече адвокатом была озвучена стоимость услуг на стадии следствия в размере 250 000 рублей и условия оплаты данной суммы. А, именно, аванс в размере 120 000 рублей оплачивается при заключении договора, остаток в размере 130 000 рублей – по истечении двух месяцев с момента возбуждения уголовного дела. То есть, после 09.10.2023 года, поскольку уголовное дело было возбуждено 09.08.2023 г.

Аванс в размере 120 000 рублей я оплатил следующим образом:

- 30 000 рублей перевёл со своей банковской карты на карту адвоката по номеру телефона;

- 90 000 рублей передал наличными в офисе адвоката .

А. на данную сумму выписала квитанцию от 21.08.2023 г. (№ 058621 серия ПЧС-18), выдала мне на руки мой экземпляр договора на стоимость оказываемых услуг в размере 120 000 рублей.

10.09.2023 г. я в качестве добровольца заключил контракт о прохождении службы во Внутренних войсках Министерства внутренних дел Донецкой Народной Республики и до 02.04.24 находился на территории Донецкой Народной Республики.

После 10.09.2023 г. все переговоры с адвокатом от моего имени и оплату услуг А. по моему поручению осуществляла моя жена .

После 09.10.2023 г. остаток в размере 130 000 рублей за услуги адвоката на стадии следствия по моему указанию она оплатила наличными в офисе адвоката. Квитанция на оплату данной суммы ей не была выдана, дополнительное соглашение к имеющемуся договору № 15/2023 от 21.08.2023 ни на моё имя, ни на имя моей жены не заключено, хотя пункт 6.1 заключённого договора предусматривает такое требование.

На вопрос , когда она сможет получить квитанцию, А. пояснила, что при следующей встрече.

Квитанция на сумму 120 000 рублей от 13.10.23 (№ 058626 серия ПЧС-18) и квитанция на сумму 10 000 рублей от 13.05.24 (№ 000425 серия ПЧ-20) были выданы моей жене только 12.05.2024.

02.04.2024 я со службы был вызван в г. Донецк, а затем этапирован в г. Пермь.

04.04.2024 г. А. подготовила ходатайство от моего имени о приостановлении уголовного дела в соответствии с новыми поправками в УК РФ и УПК РФ, внесёнными Федеральным законом от 23.03.2024 № 64-ФЗ, поскольку я являюсь участником специальной военной операции.

Затем принесла мне ходатайство для ознакомления в ИВС.

В ИВС А. пришла вместе с адвокатом Ч. Сообщила, что 05.04.2024 уезжает в отпуск, на период её путёвки мою защиту будет осуществлять адвокат Ч.

05.04.2024 в  Х. районном суде  представляла мои интересы при избрании меры пресечения. После судебного заседания А. уехала в отпуск.

Апелляционная жалоба на постановление суда первой инстанции была подготовлена адвокатом Ч., который 10.04.2024 представлял мою защиту в Пермском краевом суде.

21.04.2024 А. подготовила и направила обращение в адрес Администрации Президента РФ и Следственного комитета РФ с просьбой разобраться в ситуации о непризнании на территории Пермского края меня военнослужащим РФ и неприменении ко мне правовых гарантий и оснований освобождения от уголовной ответственности, предусмотренных действующим законодательством РФ.

24.04.2024 я принял решение отказаться от услуг данного адвоката.

На краткосрочном свидании с женой озвучил ей принятое решение и дал поручение оповестить об этом адвоката.

25.04.2024 в ходе телефонного разговора жена поставила в известность А. о расторжении с ней договора. На следующий день А. пришла в следственный изолятор с просьбой написать заявление об отказе от её услуг и оплатить работу адвоката Ч.

Просьбой оплатить услуги Ч. был крайне удивлён, в связи с тем, что с ним договор на оказание юридических услуг не заключался, его проделанная работа совершена в рамках заключённого договора с А., поскольку отпуск адвоката возник спонтанно.

Именно А. должна была из оплаченных с нашей стороны вознаграждений произвести с ним расчёт.

После этого был ещё один визит адвоката ко мне с целью передачи имеющихся документов по моему уголовному делу. Также А. пообещала, что все поступившие в её адрес ответы на ранее совершённые запросы, а также жалобы, поданные ею лично во время поездок в г. Москву, она обязательно передаст моей жене.

За период работы с данным адвокатом (с 21.08.2023 по 24.04.2024) имели место быть поездки в г. Москву по инициативе А.

Целью этих поездок, как было озвучено адвокатом, являлась подача жалоб на действия (бездействие) следователя лично в приёмную Следственного комитета РФ.

А. пояснила, что данные жалобы необходимы, поскольку срок предварительного следствия, по мнению адвоката, необоснованно продлевался.

За указанный период было совершено четыре поездки, которые были оплачены за пределами заключённого договора от 21.08.2023 № 15/2023.

Первая поездка была в ноябре 2023 года, запрашиваемая сумма со стороны адвоката на поездку была 50 000 рублей.

По моему поручению жена денежные средства передала А. наличными в её офисе.

Вторая поездка – декабрь 2023 года, 50 000 рублей, денежные средства также по моей просьбе передала жена адвокату наличными в её офисе.

Третья поездка – январь 2024 года, 70 000 рублей. Поскольку мы проживали в крае, а адвокату срочно нужно было приобретать авиабилеты, совместно с женой приняли решение обратиться за помощью к её сестре, Г., проживающей в г. Перми, доехать до офиса адвоката и передать наличные на поездку.

Четвёртая поездка была в марте 2024 года, стоимость поездки составила 20 000 рублей. Согласно моему указанию жена передала наличные лично в руки адвокату.

Вышеуказанные денежные средства в размере 190 000 рублей были выплачены А. сверх согласованных 250 000 рублей по договору № 15/2023.

Помимо данных 190 000 руб., А. несколько раз просила ей доплатить, что и было сделано. Так, отец моей жены, по моей просьбе дважды переводил ей денежные средства на общую сумму 90 000 руб., квитанцию о переводе прилагаю.

Считаю, что данные выплаты в общей сумме 280 000 руб. являются абсолютно необоснованными.

По моему указанию 12.05.2024 жена встречалась с адвокатом, чтобы А. выдала ей неполученные своевременно платёжные документы и представила отчёт о проделанной работе с подтверждающими документами.

А. выдала ей недостающие квитанции об оплате сумм по заключённому договору, а именно квитанцию на сумму 120 000 рублей от 13.10.23 № 058626 серия ПЧС-18 и квитанцию на сумму 10 000 рублей от 13.05.2024 № 000425 серия ПЧ-20.

Отдала ей на руки все документы, которые у неё имелись на тот момент в офисе, дала обещание проверить у себя дома жалобы, которые она готовила и отвозила лично в г. Москву. После пообещала о том, что все нашедшие и поступившие ей документы по моему делу, она обязательно вернёт .

При встрече А. моей жене не предоставила отчётных документов по указанным поездкам в г. Москву. Крое того, ни жалоб с отметкой об их принятии в СК РФ, ни соответствующих ответов на них, также не получено.

На данный момент, считаю, что совершённые поездки в г. Москву адвокатом в рамках моего уголовного дела не обоснованны, в связи с тем, что не имеют тому должного подтверждения.

Также я поручил Ш-ой  предложить А. самостоятельно вернуть неотработанный остаток вознаграждения. Адвокат согласилась и попросила две недели на подсчёт её бухгалтером всей проделанной работы по расценкам Адвокатской палаты Пермского края.

По настоящее время ни мне, ни моей жене адвокатом денежные средства не возвращены. Также до сих пор нет жалоб, якобы лично отвезённых в г. Москву, и соответствующих на них ответов. Как нет и ответов на запрос по военной пенсии, на обращения в Администрацию Президента РФ и Следственный комитет РФ.

Адвокат А. на звонки моей жены не отвечает, самостоятельно на связь не выходит, данные вышеуказанные обещания не исполняет.

Таким образом, за период с 21.08.2023 по 24.04.2024 от меня и по моему поручению от моей жены А. необоснованно получила денежные средства в размере 280 000 рублей.

В связи с вышеизложенным, прошу оказать содействие в решении следующих вопросов:

1.     Дать оценку действиям адвоката А. на предмет соответствия Кодексу профессиональной этики адвоката и действующему законодательству РФ;

2.     Обязать адвоката А. предоставить мне либо моей супруге ответы на жалобу по приостановлению военной пенсии, поданную в Прокуратуру Пермского края, и на обращения, направленные в Администрацию Президента РФ и Следственный комитет РФ;

3.     Обязать адвоката А. предоставить мне либо моей супруге все жалобы на действия (бездействие) следователя, поданные ею лично в приёмную Следственного комитета РФ, с соответствующими на них ответами. Также документально подтвердить четыре совершённые поездки в г. Москву (авиабилеты, проживание в гостиницах);

4.     Обязать адвоката А. произвести возврат неотработанной части полученного вознаграждения в размере 280 000 рублей на счёт моей супруги …».

 

В своём объяснении (вх. № 856 от 02.09.2024 г.) адвокат А. сообщает следующее:

«…Между мной – адвокатом А. (Исполнитель), и Ш-м  (Заказчик) был заключён договор на оказание юридических услуг № 15/023 от 21 августа 2023 года.

В соответствии с заключённым договором на оказание юридических услуг я обязана по заданию Заказчика представлять интересы Заказчика на стадии предварительного следствия в рамках возбуждённого уголовного дела № 1230257002600ХХХ.

Уголовное дело в отношении Ш-а  было возбуждено на основании Постановления о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству от 9 августа 2023 года по ч. 1 ст. 286 УК РФ (Уголовно дело № 1230257002600ХХХ).

В соответствии с заключённым договором на оказание юридических услуг:

РАЗМЕР, ПОРЯДОК И СРОКИ ОПЛАТЫ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ

«3.1. Стоимость оказываемых по настоящему Договору услуг составляет сумму в размере – 120 000 (сто двадцать тысяч) рублей.

Вышеуказанная сумма принимается Исполнителем, а Заказчику выдаётся квитанция, подтверждающая факт внесения денежных средств.

3.2. В случае, если настоящее дело, указанное в п. 1.1. настоящего Договора примет затяжной характер (более 2-х месяцев), стоимость услуг Исполнителя может быть пересмотрена в сторону её увеличения.»

При заключении договора Заказчиком (Ш-м ) была внесена (сумма в размере – 120 000 руб. (квитанция № 058621 от 21.08.23 г.)

Вторая сумма в размере – 120 000 руб., была внесена в качестве доплаты женой Заказчика 13.10.2023 г. (квитанция № 058626 от 13.10.23 г.) Также была выдана квитанция на имя Ш-ой  на сумму – 10 000 руб. (квитанция № 000425 от 13.05.2024 г.)

Общая сумма внесённых денежных средств – 250 000 руб.

При первоначальной встрече со Ш-м  и его женой Ш-й , которая состоялась 19 августа 2023 года (суббота) мы обговорили условия работы и порядок оплаты, и основные пункты для подписания договора.

Именно 19 августа 2023 г. Ш-в  в подтверждение своих намерений по подписанию договора перевёл на мою карту сумму в размере – 30 000 руб. (чек предоставляю).

К 21 августа 2023 года (понедельник) договор был мной составлен и подписан сторонами. Также Ш-в  внёс наличные денежные средства по договору в размере – 90 000 руб.

Квитанция была мной выписана и передана Ш-у на сумму в размере – 120 000 руб.

В октябре 2023 г. ко мне приехала по предварительной договорённости Ш-а , для внесения в счёт договора оставшейся денежной суммы.

Я заблаговременно (до её приезда) оформила квитанцию на сумму в размере – 120 000 руб. При встрече она мне передала наличными денежными средствами сумму в размере – 80 000 руб.

Квитанцию я ей не отдала, так как она была выписана на большую сумму. По взаимной договорённости она должна была забрать квитанцию после окончательной доплаты.

Оставшуюся сумму в размере – 40 000 руб., мне перевели также на карту 21 октября 2023 года (чек прилагаю).

Квитанцию на данную сумму она забрала только 13 мая 2024 г. при передаче ей всех оригиналов документов по делу её мужа – Ш-а , в связи с расторжением соглашения на его защиту со мной.

По поводу перевода в сумме – 50 000 руб. (чек на перевод приложен к жалобе) могу пояснить следующее.

В дальнейшем, а именно уже в марте 2024 года Ш-а  обратилась ко мне с просьбой о консультации в рамках гражданского дела в  Х. городском суде Пермского края по иску ГУФСИН Пермского края к Ш-ву  (о взыскании суммы в порядке регресса).

18 марта 2024 года мне перевели сумму в размере – 50 000 руб. (чек о переводе приложен к жалобе).

19 марта 2024 г. я обратилась с запросом в Х. городской суд Пермского края о предоставлении мне права на ознакомление с материалами данного гражданского дела. Секретарь суда мне на электронную почту отправила сканы материалов данного дела (сканы материалов предоставляю).

Ознакомившись с материалами, я сказала Ш-ой , что правовая позиция по делу есть и что есть основания для вынесения решения в пользу Ш-а .

Это был не единственный иск к Ш-у , рассматриваемый в Х. городском суде Пермского края.

Там работал другой юрист (адвокат П.) и я сказала, что именно поэтому нет необходимости заключать договор со мной. И пусть лучше один юрист работает по всем гражданским делам, рассматриваемым в Х. городском суде Пермского края.

22.04.24 г. все сканы материалов по гражданскому делу были мной отправлены Ш-ой .

Денежные средства в размере – 50 000 руб., были мной возвращены Ш-ой  15 мая 2024 г. в полном объёме, так как договор на представление интересов Ш-ва  по гражданскому делу со мной заключён не был (чек о возврате прилагаю).

В рамках заключённого соглашения по уголовному делу (по защите Ш-ва ) мной были выполнены следующие процессуальные и иные действия:

21 августа 2023 г. – я поставила в известность ст. следователя второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Пермскому краю П. о заключении соглашения на представление интересов Ш-ва  в рамках возбуждённого уголовного дела № 1230257002600ХХХ.

До 10 сентября 2023 г. я неоднократно ей звонила на сотовый телефон и заходила к ней в Следственный комитет для определения даты и времени проведения следственных действий со Ш-ым .

Ни в августе 2023 года, ни в сентябре 2023 г. Ш-в  не был допрошен ни в качестве подозреваемого, ни, тем более, ему не было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 286 УК РФ.

Таким образом, следователем дата проведения следственных действий не назначалась, никакие следственные действия с участием Ш-ва  в конце августа 2023 года и в сентябре 2023 года не проводились. Никаких ограничений в передвижении и в запрете на совершение каких-либо действий в отношении Ш-ва  со стороны органов следствия наложено не было.

3 октября 2023 г. мной следователю (под роспись) была предоставлена справка о заключении Ш-ым  контракта на военную службу на территории Донецкой Народной Республики.

А, именно, что он является военнослужащим в составе специального формирования ОБТФ «Каскад» МВД ДНР (должность – командир 1 отделения 1 взвода особого назначения 1 роты особого назначения в/ч 2001 Внутренних войск МВД ДНР). Данное подразделение совместно с Вооружёнными силами Российской Федерации принимает непосредственное и активное участие на линии боевого соприкосновения в проведении Специальной военной операции по денацификации и демилитаризации Украины.

Ш-ым  при заключении договора на оказание юридических услуг мне были переданы многочисленные документы (письменные и аудиозаписи) в отношении осуждённого А-а , заявление которого послужило основанием для возбуждения уголовного в отношении Ш-ва

А именно:

- Постановление о применении осуждённому А-у  меры взыскания № 453 с приложением на 11 листах;

- Постановление № 608 о водворении осуждённого А-а  в штрафной изолятор, с приложением на 7 листах;

- Постановление № 1 о переводе осуждённого А-а  из облегчённых в строгие условия отбывания наказания, с приложением на 5 листах;

- Постановление № 609 о водворении осуждённого А-а  в штрафной изолятор, с приложением на 2-х листах;

- Постановление о переводе осуждённого А-а  из строгих в обычные условия отбывания наказания, с приложением на 3-х листах;

- Приговор в отношении А-а  от 22.04.2014 г. и. т.д.

Мной данные документы были изучены и проанализированы (в том числе и ранее вынесенные Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по ч. 1 ст. 286 УК РФ СО СК по г. Х. Пермского края).

Мной получены от следователя П. все уведомления и мотивированные постановления о продлении срока следствия уголовного дела № 1230257002600ХХХ.

9 февраля 2024 года следователем П. было вынесено Постановление о приостановлении предварительного следствия по основаниям, предусмотренным п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ. На основании адвокатского запроса мне было выдано следователем мотивированное Постановление о приостановлении предварительного следствия по основаниям, предусмотренным п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ.

Вышеуказанное Постановление о приостановлении предварительного следствия по основаниям, предусмотренным п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ было мной обжаловано в Прокуратуру Пермского края.

Постановление Прокуратуры Пермского края об отказе в удовлетворении моей жалобы от 27 марта 2024 года было мной получено лично в Прокуратуре Пермского края.

С 1 на 2 апреля 2024 г. Ш-в  был задержан в Донецкой Народной Республике и в сопровождении сотрудников ФСБ препровождён в г. Пермь.

В ночь со 2 на 3 апреля 2024 г. по прибытии в г. Пермь (около 1-2 часов ночи), в моём присутствии, следователем по особо важным делам второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Пермскому краю К. были выполнены следственные действия в порядке ст. 91-96 УПК РФ.

В то же время следователем К. мне были вручены Постановление о возбуждении уголовного дела от 09.08.2023 г. № 1230257002600ХХХ и Постановление о возбуждении уголовного дела от 11.03.2024 г. № 12402570031000ХХХ, в отношении Ш-а , в соответствии с которым в отношении него возбуждено уголовное дело по двум эпизодам ч. 3 ст. 290 УК РФ.

Я была поставлена в известность, что на 3 апреля 2024 г. на 9:00 часов утра следователем К. были назначены следующие следственные действия с участием Ш-а : допрос его в качестве подозреваемого, предъявление обвинения и допрос в качестве обвиняемого (по ч. 1 ст. 286 УК РФ по двум эпизодам ч. 3 ст. 290 УК РФ).

Приехав домой в ночь на 3 апреля 2024 г., около 3-х часов ночи я подготовила к 9:00 час утра ходатайство от имени Ш-а  о приостановлении уголовного дела в отношении Ш-а на основании п. 3.1 ст. 208 ст. 28.2 УПК РФ.

В 9:00 час утра 2024 г. я была уже в Следственном комитете и с моим участием были проведены следующие следственные действия с участием Ш-а : допрос его в качестве подозреваемого, предъявление обвинения и допрос в качестве обвиняемого (по ч. 1 ст. 286 УК РФ по двум эпизодам ч. 3 ст. 290 УК РФ). Также Ш-м  было передано следователю, подготовленное мной ходатайство о приостановлении уголовного дела в отношении Ш-а  на основании п. 3.1 ст. 208 ст. 28.2 УПК РФ.

В этот же день 03.04.2024 г. около 12 часов дня я совместно с адвокатом Ч. я приехала в ИВС г. Перми для встречи со Ш-м . Мы обговорили с ним позицию, которую собирались занять в судебном заседании по рассмотрению ходатайства следователя по избранию Ш-у  меры пресечения в виде ареста.

Ш-в  дал своё согласие, что адвокат Ч. будет представлять его интересы (защиту), совместно со мной в ходе предстоящего судебного заседания, назначенное на 05.04.2024 г. (11:00 час угра в  Х. районном суде г. Перми).

Сразу же после встречи в ИВС г. Перми я проехала в Х. районный суд г. Перми для ознакомления с материалами, представленными в суд органами следствия в рамках ходатайства об избрании Ш-у  меры пресечения в виде ареста.

Мной были данные материалы отсканированы и распечатаны в полном объёме.

Вечером 04.04.2024 г. мной по просьбе жены Ш-а  было подготовлено и отправлено ей проект ходатайства о приостановлении уголовного дела в отношении Ш-а  от имени руководства воинской части, в которой он проходил службу.

Именно это подписанное ходатайство и привёз с собой из г. Донецка представитель воинской части – подполковник Л.

05.04.2024 г. я и адвокат Ч. участвовали в судебном заседании в Х. районном суде г. Перми по избранию Ш-у  меры пресечения, (с 11:00 до 15:00 час). Ходатайство следователя об избрании Ш-у  меры пресечения в виде ареста судом было удовлетворено.

Председательствующий в ходе судебного заседания задал вопрос Ш-у согласен ли он, что его интересы будут представлять два адвоката: я-А., и Ч. Никаких возражений со стороны Ш-а  не последовало.

8 апреля 2024 г. адвокатом Ч. была подана апелляционная жалоба в интересах Ш-а в Пермский краевой суд на постановление Х. районного суда г. Перми от 05.04.2024 г.

10 апреля 2024 г. адвокат Ч. принял участие в судебном заседании в Пермском краевом суде, в рамках рассматриваемой апелляционной жалобы.

Участие адвоката Ч. было согласовано со Ш-м и его женой Ш-й .

С 6 апреля 2024 г. по 15 апреля 2024 г. я находилась в отпуске за пределами РФ (путёвка была мной приобретена ещё 26 апреля 2024 г.), т.е. до задержания Ш-а  и препровождения его в г. Пермь.

Для того, чтобы представление интересов (защита) Ш-а  была осуществлена в полном объёме мной и было предложено, чтобы на время моего отсутствия, в течение 9 дней, в ходе предварительного следствия участвовал адвокат Ч.

Принятие этого решения было согласовано со Ш-м  и его женой Ш-й , в том числе от Ш-а  было получено согласие на оплату услуг адвоката Ч.

Однако, оплачивать Ш-а отказалась, пояснив, что не обязана это делать.

Мной была передана денежная сумма в размере 30 000 руб. адвокату Ч., который её оформил надлежащим образом, путём внесения денежных средств на квитанцию (копии квитанции прилагаю).

16 апреля 2024 г. (т.е. на следующий день после моего возвращения из отпуска) я была в СИЗО-1 г. Перми у Ш-а , мы анализировали документы и планирование дальнейших действий.

До 21 апреля 2024 г. мной были подготовлены и отправлены обращения от моего имени в интересах Ш-а  в Администрацию Президента РФ и СК РФ, с просьбой разобраться в создавшейся ситуации (следственный комитет, прокуратура, судебный орган) не признают Ш-а  военнослужащим РФ, в то время как он, в течение 7 месяцев защищал интересы РФ, участвовал в боевых действиях, выполнял служебные задачи с риском для жизни, сохранял жизни других военнослужащих, имеет удостоверение ветерана боевых действий и представлен к государственной награде.

Я ставила вопрос о приравнивании его контракта с Внутренними войсками МВД ДНР с контрактом с МО РФ.

24.04.24 г. я участвовала в СИЗО-1 г. Перми в следственном действии – очная ставка, проводимая между Ш-м  и свидетелем обвинения К-м.

Ко мне обратилась также Ш-а с просьбой навести справки и выяснить почему её мужу Ш-у  прекратили выплачивать пенсионное содержание. Мной был оформлен адвокатский запрос в ГУФСИН РФ по Пермскому краю о предоставлении информации.

На запрос мной был получен ответ от 29.03.2024 г., что в соответствии с действующим законодательством РФ в отношении Ш-а  приостанавливается выплата пенсионного обеспечения, как участника военной операции.

Данный ответ ГУФСИН РФ по Пермскому краю был мной обжалован в Прокуратуру Пермского края 19.04.2024 г. Они переправили жалобу в Военную (гарнизонную) Прокуратуру Пермского края, а те, в свою очередь, в Военную Прокуратуру ДНР. Обо всём об этом я поставила в известность Ш-у  (отправила ей отсканированные документы).

Также мной поучен ответ по поданной мной жалобе из ФСИН (ФЭУ ФСИН) РФ. Все обращения и жалобы были поданы от моего имени и ответы приходят на моё имя и на мой адрес, в течение всех месяцев (ответы, полученные в июне-августе 2024 г. прилагаю).

Общее количество моих встреч в СИЗО-1 г. Перми со Ш-м  (с 16 апреля 2024 г. по 30 апреля 2024 г.) не менее – 5 раз.

Когда меня поставили в известность о расторжении договора на оказание юридической помощи, мной были переданы все документы, как Ш-у , так и его жене – Ш-ой .

Считаю, что внесённая мне сумма в размере – 250 000 руб., в рамках заключённого договора, мной отработана в полном объёме.

Расчёт, предоставленный в жалобе, сделан на основании рекомендуемых минимальных ставок вознаграждения за юридическую помощь, оказываемую адвокатами Адвокатской палаты Пермского края, на 2024 год.

Обращаю Ваше внимание, что обязательной системы расчёта вознаграждения адвоката не существует. В каждом конкретном случае адвокат самостоятельно определяет размер вознаграждения с учётом уровня сложности дела и объёма работ, которые необходимо произвести для его разрешения.

Считаю, что в данном случае, имеет место договорённость, достигнутая между сторонами договора на оказание юридических услуг, основанная в соответствии с закреплённым в ст. 421 ГК РФ принципа свободы договора.

Коллегия, членом которой я являюсь, может определить размер только минимальных ставок вознаграждения адвоката, но окончательный размер гонорара определяет адвокат самостоятельно.

Какие-либо иные денежные средства (помимо 250 000 руб.) Ш-ым  и его женой Ш-й  не вносились и мне не передавались.

Никаких документов, в том числе отчётных по расходам и по билетам (по Москве) со стороны Ш-а  не представлено и представлено быть не может.

Московские поездки в течение сентября 2023 г. – марта 2024 г. были связаны с исполнением обязанностей по договору на оказание юридических услуг от 28 сентября 2023 г. с ООО «ХХХХХХХХХХ».

- 14 сентябре 2023 г. мной подано дополнительное заявление в ГУ МВД России по Московской области 2 отдел полиции г. Одинцово МО о возбуждении уголовного дела (заявление и талон КУСП прилагаю).

- 19 октября 2024 г. – поездка в ГУ МВД России по Московской области 2 отдел полиции г. Одинцово МО для ознакомления с материалами проверки по заявлению о возбуждении уголовного дела (ходатайство об истребовании дополнительных материалов из ОП г. Струнино Владимирской области).

- 9 ноября 2024 г. с личного приёма подана жалоба на бездействие органов следствия в Одинцовскую городскую прокуратуру МО. Вышеуказанная жалоба удовлетворена в полном объёме.

- 11 марта 2024 г. с личного приёма подана повторная жалоба на бездействие органов следствия в Одинцовскую городскую прокуратуру МО.

Акт сверки расчётов с ООО «ХХХХХХХХХХ» прилагаю.

На основании вышеизложенного считаю, что жалоба Ш-а  должна быть отклонена…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК приняли участие:

- представитель заявителя Ш-а - Ш-а (жена заявителя);

- адвокат А.

 

Представитель заявителя Ш-а  - Ш-а , поддержала доводы, приведённые Ш-м  в жалобе, дополнительно пояснила, что следствие по уголовному делу в отношении Ш-а закончено, 13.09.2023 г. дело было передано в прокуратуру, а затем 20.09.2023 г. направлено в суд. Сам Ш-в на данный момент находится в СИЗО. В период его нахождения на Специальной военной операции следственные действия не проводились. В сентябре 2023 г. Ш-м  был заключён контракт на участие в СВО, следователь ознакомилась со справкой и больше никаких следственных действий не было.

Никаких пояснений о необходимости лично приезжать в Следственный комитет РФ для подачи жалоб адвокат А. не давала, причину по которой она не могла отправить жалобы почтой не называла. Каких-либо постановлений о продлении срока следствия по уголовному делу не показывала.

24.04.2024 г. соглашение с адвокатом А. было расторгнуто, договорились с ней о встрече на 12.05.2024 г. При этом, адвокат А. обещала вернуть неотработанную часть гонорара, обещала дать ответы на полученные запросы в ГУФСИН и прокуратуру. Однако, данных обещаний адвокат А. не исполнила. После расторжения соглашения адвокат А. подзащитного Ш-а  в СИЗО не посещала.

По мнению Ш-й  (и представляемого ею заявителя Ш-ва ) адвокат А. должна предоставить им отчёт по оказанным услугам, в том числе отчитаться по четырём поездкам в г. Москву (целесообразны ли они были?), а также должна предоставить ответы на жалобы, поданные в Администрацию Президента РФ и в прокуратуру Пермского края по выплате военной пенсии. Также адвокат А. должна вернуть неотработанную часть вознаграждения. По оценке доверителя, из 250 000 рублей отработано было только 140 000 рублей. Дополнительные выплаты в сумме 190 000 рублей были связаны с поездками адвоката А. в г. Москву. Также были дополнительные оплаты её труда (40 000 рублей - за якобы возникшую сложность дела, 50 000 рублей – за гражданское дело в  Х. горсуде). Никаких расходных документов, связанных с поездками и проживанием в г. Москве, адвокат А. не представила.

 

Адвокат А. в заседании квалификационной комиссии подтвердила доводы, приведённые ею в объяснении (вх. № 856 от 02.09.2024 г.), дополнительно пояснила, что в г. Москву она ездила в интересах ООО «ХХХХХХХХ» по арбитражному делу, попутно завезла жалобы в Следственный комитет РФ по делу Ш-а .

Расхождение сумм, указанных в её объяснении (120 000 рублей) и в квитанции (130 000 рублей), адвокат А. признаёт, полагает, что это произошло по её вине.

Из всех заявленных требований о возврате неотработанной части вознаграждения адвокат А. признаёт обоснованной лишь 60 000 рублей, поскольку 30 000 рублей она передала адвокату Ч в счёт оплаты его труда по уголовному делу. Ш-в  с этим был согласен.

 

Квалификационная комиссия АППК, действуя в соответствии с положениями ч. 4 ст. 19 КПЭА (согласно которым при осуществлении дисциплинарного производства должны приниматься меры для достижения примирения между адвокатом и заявителем), объявила перерыв в заседании и предоставила сторонам дисциплинарного производства время для согласования условий примирения.

По окончании перерыва стороны (адвокат А. и представитель заявителя – Ш-а ) сообщили о достижении ими устного соглашения о возврате определённой денежной суммы до конца текущего календарного года. Однако, представитель заявителя – Ш-а , не готова отозвать жалобу, поскольку данные действия необходимо согласовать с Ш-м .

 

После опроса участников дисциплинарного производства квалификационная комиссия перешла к рассмотрению процедурных вопросов.

Исследовав процедуру принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 21 КПЭА президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицо, его замещающее, по поступлению документов, предусмотренных ч. 1 ст. 20 КПЭА, своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. В необходимых случаях указанный срок может быть продлён до одного месяца президентом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицом, его замещающим.

Жалоба Ш-а  поступила в АППК 12.08.2024 года.

Распоряжением президента АППК № С-6 от 22.08.2024 года (т.е. до истечения 10-дневного срока со дня поступления обращения) срок для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства был продлён на один месяц.

Распоряжение президента АППК о продлении срока для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства на один месяц по мнению Квалификационной комиссии АППК является обоснованным и разумным, поскольку направлено на обеспечение права адвоката А. на принятие мер к примирению с заявителем, объективное и справедливое рассмотрение обращений, гарантированные ч. 3 и ч. 4 ст. 19 КПЭА, и связано с необходимостью предоставления указанному адвокату дополнительного времени для сбора документов, позволяющих ей обосновать свою позицию, а также для  составления текста своего объяснения и его последующего направления в АППК, что в свою очередь было обусловлено запросом АППК об истребовании такого объяснения в целях предварительной проверки обоснованности доводов жалобы заявителя.

Распоряжение президента АППК № 51 о возбуждении дисциплинарного производства издано 03.09.2024 года (т.е. до истечения одного месяца).

Таким образом, сроки, установленные ч. 1 ст. 21 КПЭА для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства соблюдены, каких-либо нарушений процедуры принятия указанного решения Квалификационной комиссией АППК не выявлено.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката А., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 856 от 02.09.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат А. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 21.08.2023 г. заявитель Ш-в  заключил с адвокатом А. договор на оказание юридических услуг № 15/2023 (далее по тексту – Договор), предметом поручения по которому было представление интересов доверителя на стадии предварительного следствия по уголовному делу № 12302570026000ХХХ.

Размер вознаграждения адвоката в соответствии с п. 3.1 Договора составлял 120 000 рублей. Однако, согласно устной договорённости, стоимость услуг адвоката была установлена в размере 250 000 рублей, из которых 120 000 рублей подлежали оплате в качестве аванса при подписании договора, а оставшаяся часть вознаграждения в сумме 130 000 рублей подлежала оплате по истечении двух месяцев с момента возбуждения уголовного дела, т.е. после 09.10.2023 г., т.к. уголовное дело было возбуждено 09.08.2023 г.

Аванс в сумме 120 000 рублей был оплачен двумя частями:

- 30 000 рублей путём безналичного перевода на банковскую карту адвоката А. по её номеру мобильного телефона, привязанному к банковскому счёту;

- 90 000 рублей были переданы лично адвокату А. при встрече с ней в её офисе.

Факт оплаты аванса в сумме 120 000 рублей подтверждается квитанцией серии ПЧС-18 № 058621 от 21.08.2023 г., составленной адвокатом А.

В период с 10.09.2023 г. по 02.04.2024 г. заявитель Ш-в  принимал участие в Специальной военной операции в качестве добровольца. В этот период все контакты с адвокатом А. от имени Ш-а осуществляла его жена – Ш-а .

По истечении двухмесячного срока со дня возбуждения уголовного дела, т.е. после 09.10.2023 г., Ш-а  передала адвокату А. оставшуюся часть вознаграждения в сумме 130 000 рублей. При этом, адвокат А. квитанцию сразу не оформила и дополнительное соглашение в соответствии с п. 6.1 Договора не составила.

В последующем, а именно 12.05.2024 г., адвокат А. в подтверждение уплаты 130 000 рублей выдала две квитанции:

- на сумму 120 000 рублей (квитанция серии ПЧС-18 № 058626 от 13.10.2023);

- на сумму 10 000 рублей (квитанция серии ПЧ-20 № 000425 от 13.05.2024 г.).

02.04.2024 г. заявитель Ш-в был вызван со службы в г. Донецк, откуда был этапирован в г. Пермь в ИВС.

04.04.2024 г. адвокат А. от имени Ш-а , как участника Специальной военной операции, составила ходатайство о приостановлении уголовного дела в соответствии с новыми поправками, внесёнными Федеральным законом от 23.03.2024 г. № 64-ФЗ в УК РФ и УПК РФ.

Данное ходатайство она принесла для ознакомления и подписания в ИВС вместе с адвокатом Ч.

В ходе встречи адвокат А. сообщила, что 05.04.2024 г. она уезжает в отпуск и вместо неё защиту будет осуществлять адвокат Ч.

05.04.2024 г. адвокат А. приняла участие в заседании Х. районного суда г. Перми при избрании меры пресечения Ш-у , после чего уехала в отпуск.

Апелляционная жалоба на постановление об избрании меры пресечения была подготовлена адвокатом Ч.

10.04.2024 г. адвокат Ч. принял участие в Пермском краевом суде при рассмотрении апелляционной жалобы.

21.04.2024 г. адвокат А. подготовила и направила обращения в адрес Администрации Президента РФ и Следственного комитета РФ с просьбой разобраться в ситуации о непризнании Ш-а на территории Пермского края военнослужащим РФ и неприменения к нему правовых гарантий и оснований освобождения от уголовной ответственности, предусмотренных федеральным законодательством.

24.04.2024 г. Ш-в принял решение об отказе от услуг адвоката А.

25.04.2024 г. жена Ш-а  – Ш-а , сообщила по телефону адвокату А. о расторжении Договора.

На следующий день, 26.04.2024 г., адвокат А. прибыла в следственный изолятор и предложила Ш-у  написать заявление об отказе от её услуг и оплатить работу адвоката Ч.

С требованием адвоката А. об оплате услуг адвоката Ч. заявитель Ш-в  не согласен, поскольку никакого договора с адвокатом Ч. никто не заключал, его работа осуществлялась в рамках Договора, заключённого с адвокатом А., в период её отпуска.

Заявитель Ш-в  полагает, что оплата услуг адвоката Ч. должна быть произведена за счёт вознаграждения, уплаченного адвокату А.

Кроме того, в период с 21.08.2023 г. по 24.04.2024 г. адвокат А. . несколько раз (а именно четыре раза) выезжала в г. Москву по собственной инициативе для личной подачи жалоб в приёмную Следственного комитета РФ на действия (бездействие) следователя.

При этом, адвокат А. поясняла, что данные жалобы необходимы, поскольку срок предварительного следствия, по её мнению, необоснованно продлевался.

За четыре поездки в г. Москву адвокату А. было уплачено 190 000 рублей, из которых:

- 50 000 рублей в ноябре 2023 г.;

- 50 000 рублей в декабре 2023 г.;

- 70 000 рублей в январе 2024 г.;

- 20 000 рублей в марте 2024 г.

Кроме этих сумм командировочных расходов адвокату А. по её требованию была произведена выплата дополнительного вознаграждения двумя частями в общей сумме 90 000 рублей.

Данные денежные средства (командировочные расходы и дополнительное вознаграждение) были уплачены адвокату А. сверх суммы вознаграждения, установленного Договором.

Заявитель Ш-в и его представитель Ш-а  полагают, что командировочные расходы и дополнительное вознаграждение адвоката А. являются необоснованными.

12.05.2024 г. Ш-а , встречалась с адвокатом А. в её офисе и получила от адвоката:

- квитанцию серии ПЧС-18 № 058626 от 13.10.2023 г. на сумму 120 000 рублей;

- квитанцию серии ПЧ-20 № 000425 от 13.05.2024 г. на сумму 10 000 рублей;

- документы, которые имелись у адвоката на тот момент по уголовному делу.

При этом, адвокат А. не смогла представить Ш-й  отчётов о командировочных расходах по поездкам в г. Москву, а также жалоб с отметкой об их приёме в Следственном комитете РФ и результатах их рассмотрения.

Таким образом, заявитель Ш-в и его представитель Ш-а  полагают, что командировочные расходы являются необоснованными, поскольку не находят документального подтверждения.

Адвокат А. согласилась вернуть неотработанную часть вознаграждения, но попросила дать ей две недели для подсчёта её бухгалтером всей стоимости проделанной работы по расценкам Адвокатской палаты Пермского края.

На момент подачи жалобы адвокат А. данные доверителю обещания не исполнила, никаких денежных средств не вернула, на телефонные звонки не отвечала, самостоятельно на связь не выходила.

В действиях адвоката А. квалификационная комиссия усматривает наличие признаков дисциплинарного проступка, свидетельствующих о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно положениям п. 1 ст. 8 КПЭА, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

В соответствии с положениями ст. 25 Федерального закона № 63 адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

При этом соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом, на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

Существенными условиями соглашения являются:

1) указание на адвоката, принявшего исполнение поручения в качестве поверенного, а также на его принадлежность к адвокатскому образованию и адвокатской палате;

2) предмет поручения;

3) условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь либо указание на то, что юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации»;

4) порядок и размер компенсации расходов адвоката, связанных с исполнением поручения, за исключением случаев, когда юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации»;

5) размер и характер ответственности адвоката, принявшего исполнение поручения.

Согласно требованиям ч. 6 ст. 25 Федерального закона № 63 вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчётный счёт адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

Из рассмотренных материалов установлено, что Договор на оказание юридических услуг № 15/2023 был заключён 21.08.2023 г. адвокатом А. с Ш-м  (в его интересах) и устанавливал вознаграждение адвоката в сумме 120 000 рублей с выдачей квитанции.

В последующем адвокат А. получила от доверителей 80 000 рублей наличными и 40 000 рублей безналичным переводом без оформления соглашения и выдачи квитанции.

Адвокат А. в качестве доказательства оформления гонорара представила квитанцию на 10 000 рублей от 13.05.2024 г., т.е. деньги были внесены в кассу адвокатского образования уже после расторжения соглашения. Кроме этого, адвокат А. необоснованно, без внесения в кассу адвокатского образования получила путём переводов через онлайн банк:

- 21.10.2023 г. от П. - 40 000 рублей;

- 18.03.2024 г. от  П. (от отца обвиняемого) – 50 000 рублей.

Последняя сумма, якобы, была ей перечислена за участие в гражданском деле в Ч-м городском суде Пермского края. Однако, адвокат А. от заключения соглашения и внесения денег в кассу адвокатского образования уклонилась.

50 000 рублей адвокатом А. были возвращены другому лицу лишь после расторжения соглашения. До этого адвокат А. необоснованно удерживала денежные средства.

Также следует обратить особое внимание на оплату командировочных расходов адвоката А., связанных с её поездками в г. Москву для личной подачи жалоб, причины которых нельзя признать обоснованными, а траты доверителей разумными и целесообразными.

Так, за четыре поездки в г. Москву адвокату А. было уплачено 190 000 рублей, из которых:

- 50 000 рублей в ноябре 2023 г.;

- 50 000 рублей в декабре 2023 г.;

- 70 000 рублей в январе 2024 г.;

- 20 000 рублей в марте 2024 г.

Полученные адвокатом А. указанные выше денежные средства не были оприходованы надлежащим образом, квитанции доверителям не выдавались.

Вместе с тем, согласно требованиям ч. 6 ст. 10 КПЭА адвокат должен незамедлительно при отмене или по исполнении поручения предоставить доверителю по его просьбе отчёт о проделанной работе.

Данные требования адвокат А. не исполнила, отчёт о проделанной работе доверителю не предоставила.

Адвокат А. явно действует вопреки законным интересам доверителей, не только уклоняется от надлежащего оприходования полученных денежных средств и дачи отчётов доверителям о проделанной работе, но и руководствуясь корыстными интересами заявляет, что гонорар отработан полностью.

Ссылка адвоката А. на расчёт окончательного размера своего вознаграждения исходя из минимальных ставок вознаграждений, рекомендованных Советом АППК на 2024 год, является ничтожной, поскольку не находит документального подтверждения. В Договоре на оказание юридических услуг № 15/2023 от 21.08.2023 г. соответствующие условия методики расчёта окончательного размера вознаграждения адвоката не предусмотрены, решение Совета АППК от 25.01.2024 г. «Об утверждении рекомендуемых минимальных ставок вознаграждения за юридическую помощь, оказываемую адвокатами Адвокатской палаты Пермского края, на 2024 год» в качестве приложения к Договору отсутствует, какого-либо письменного подтверждения ознакомления доверителей с данным решением нет.

Более того, минимальные ставки вознаграждений, рекомендованные Советом АППК на 2024 г., неприменимы к событиям, состоявшимся в 2023 году.

Все эти обстоятельства указывают на недобросовестность адвоката А., явное злоупотребление ею своими профессиональными правами, сопряжённое с неисполнением либо ненадлежащим исполнением своих профессиональных обязанностей.

Допущенные адвокатом А. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката А., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 856 от 02.09.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат А. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

В заседании Совета АППК  24.10.2024 года  представитель заявителя Ш-а  - Ш-а  (жена заявителя), сообщила о достижении сторонами дисциплинарного производства примирения, поскольку неотработанная и излишне уплаченная часть вознаграждения была возвращена адвокатом А. доверителю, в связи с чем, заявитель  отзывает свою жалобу. В связи с чем, Совет считает возможным дисциплинарное производство в отношении адвоката А. прекратить вследствие отзыва жалобы.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Б.

Распоряжением президента АППК № 67 от 04.10.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Б.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…В Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю (далее – Управление) поступило обращение Б-й  в отношении адвоката Б., в связи с нарушением адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката (далее – Кодекс).

Из содержания представленных документов следует, что в  Х. районном суде г. Перми в рамках гражданского дела № 2-ХХХ/2023 рассматривалось дело № 13-ХХ/2024 по заявлению одной из сторон спора      (Р-ва ) о взыскании судебных расходов за юридические услуги адвоката Б. По частной жалобе Б-ой (ответчика) материалы данного дела были направлены в Пермский краевой суд г. Перми. Определением от 30.07.2024 г. частная жалоба была частично удовлетворена.

Из материалов дела № 2-114/2023 Р-ов  в качестве подтверждения своих расходов на оплату услуг адвоката Б. представил необходимый пакет документов (договор поручения на оказание услуг, акты выполненных услуг, квитанции) на сумму 299 000 рублей.

Апелляционной инстанцией были приобщены квитанции Б. из гражданского дела № 2-ХХХ/2023 (дело № 2-Х/2021, том 13, л.д. 207-209, 213, 216, 224), подтверждающих факт оплату её услуг на сумму 250 000 руб.

Также были приобщены документы из гражданского дела № 2-Х/2021, материал 13-ХХХ/2023 (т. 15, л.д. 48), о взыскании судебных расходов по оплате услуг представителя Б. на сумму 24 000 рублей.

В апелляционном определении Пермского краевого суда от 30.07.2024 указано, что в рамках дела № 2-ХХ/2023 были представлены квитанции МК 0026304 от 05.04.2023 на сумму 74 000 рублей в качестве доплаты по договору от 01.07.2022 и акта от 05.04.2023 и квитанция МК 0026325 от 10.08.2023 на сумму 50 000 рублей в качестве доплаты по договору от 01.07.2022 за апелляционную инстанцию.

Апелляционным определением установлено, что Р-ым  также представлены квитанции в рамках дела № 2-ХХХХ/2022 МК 0026304 от 13.09.2022 за оказание услуг в кассационной инстанции (дело № 2-Х/2021) и в рамках дела № 2-Х/2021 МК 0026325 от 27.06.2023 на сумму 24 000 рублей по договору от 15.06.2023 по заявлению о возмещении судебных издержек (дело № 2-Х/2021).

В связи этим, судом апелляционной инстанций был сделан запрос в коллегию адвокатов, по результатам которого получен ответ, что денежные средства, полученные от Р-ва по квитанциям МК 0026325 от 27.06.2024 на сумму 24 000 руб. и МК 0026304 от 13.09.2022 на сумму 15 000 руб. в кассу  коллегии адвокатов не вносились (стр. 10-11 Определения).

Управлением были изучены представленные квитанции, выданные адвокатом Б. По результатам проверки установлено, что квитанция № 0026315 по делу № 2-2816/2021 была выдана 08.11.2022 г., а квитанции с более ранним номером МК 0026286 от 28.12.2022 позже на месяц, МК 0026304 датирована 05.04.2023 (позже, чем на полгода).

Таким образом адвокат выдавал квитанции не в хронологическом порядке их следования.

Согласно пп. 1, 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 63-ФЗ) адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции. Соответствующие разъяснения были также отражены в решении Совета Адвокатской палаты Пермского края от 27.06.2024.

В соответствии с п. 6 ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчётный счёт адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Согласно представленным сведениям, в частности, установленных из ответа коллегии адвокатов (письмо от 29.07.2024 № 119) на запрос Пермского краевого суда от 01.07.2024 № 33-7982/2024, адвокат Б. не внесла вознаграждение, полученное от доверителя в кассу адвокатского образования.

Кроме этого, установлено, что адвокат Б. выдавала квитанции не в хронологическом порядке, ряд квитанций имели одинаковые номера, при этом дата выдачи и размер вознаграждения отличались.

Данные обстоятельства свидетельствует о нарушении финансовой дисциплины адвокатом Б.

Управление, изучив представленные доказательства, усматривает в действиях адвоката Б. нарушение требований, установленных п. 6 ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ и п. 6 Кодекса.

Полагаем, что нарушение адвокатом Б. норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса подрывает доверие к адвокатуре как институту гражданского общества и негативно сказывается на её статусе.

Руководствуясь п. 2 ст. 17.1 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексом профессиональной этики адвоката, Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю вносит в Адвокатскую палату Пермского края представление о применении к адвокату Б. мер дисциплинарной ответственности…».

 

Надлежаще извещённая о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат Б. на заседание не прибыла, о причинах неявки не сообщила, каких-либо заявлений и документов не представила.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат Б. данным правом не воспользовалась, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направила.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката Б., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Б. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что в  Х. районном суде г. Перми в рамках гражданского дела № 2-ХХХ/2023 рассматривалось дело № 13-ХХ/2024 по заявлению одной из сторон спора (Р-ва ) о взыскании судебных расходов за юридические услуги адвоката Б.

По частной жалобе ответчика Б-ой  материалы данного дела были направлены в Пермский краевой суд г. Перми.

Определением от 30.07.2024 г. частная жалоба была частично удовлетворена.

Из материалов дела № 2-ХХХ/2023 Р-в в качестве подтверждения своих расходов на оплату услуг адвоката Б.  представил необходимый пакет документов (договор поручения на оказание услуг, акты выполненных услуг, квитанции) на сумму 299 000 рублей.

Апелляционной инстанцией были приобщены квитанции Б. из гражданского дела № 2-ХХХХ/2023, подтверждающих факт оплату её услуг на сумму 250 000 руб.

Также были приобщены документы из гражданского дела № 2-Х/2021, материал 13-ХХХ/2023 о взыскании судебных расходов по оплате услуг представителя Б. на сумму 24 000 рублей.

В апелляционном определении Пермского краевого суда от 30.07.2024 г. указано, что в рамках дела № 2-X/2023 были представлены квитанции МК 0026304 от 05.04.2023 г. на сумму 74 000 рублей в качестве доплаты по договору от 01.07.2022 г. и акта от 05.04.2023 г., и квитанция МК 0026325 от 10.08.2023 г. на сумму 50 000 рублей в качестве доплаты по договору от 01.07.2022 г. за апелляционную инстанцию.

Апелляционным определением установлено, что Р-м  также представлены квитанции в рамках дела № 2-Х/2022 МК 0026304 от 13.09.2022 г. за оказание услуг в кассационной инстанции (дело № 2-Х/2021) и в рамках дела № 2-Х/2021 МК 0026325 от 27.06.2023 г. на сумму 24 000 рублей по договору от 15.06.2023 г. по заявлению о возмещении судебных издержек (дело № 2-Х/2021).

В связи этим, судом апелляционной инстанций был сделан запрос в  коллегию адвокатов, по результатам которого получен ответ, что денежные средства, полученные от Р-ва  по квитанциям МК 0026325 от 27.06.2024 г. на сумму 24 000 руб. и МК 0026304 от 13.09.2022 г. на сумму 15 000 руб. в кассу  коллегии адвокатов не вносились.

Также установлено, что квитанция № 0026315 по делу № 2-Х/2021 была выдана 08.11.2022 г., а квитанции с более ранним номером МК 0026286 от 28.12.2022 г. позже на месяц, МК 0026304 датирована 05.04.2023 г. (позже, чем на полгода).

Согласно представленным сведениям, в частности, установленных из ответа  коллегии адвокатов (письмо от 29.07.2024 г. № 119) на запрос Пермского краевого суда от 01.07.2024 г. № 33-ХХХ/2024, адвокат Б. не внесла вознаграждение, полученное от доверителя в кассу адвокатского образования.

Кроме этого, адвокат Б. выдавала квитанции не в хронологическом порядке, ряд квитанций имели одинаковые номера, при этом дата выдачи и размер вознаграждения отличались.

Данные обстоятельства свидетельствует о нарушении адвокатом Б. финансовой дисциплины.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК усматривает в действиях (бездействии) адвоката Б. признаки дисциплинарного проступка, связанного с неисполнением (равно как и ненадлежащим исполнением) профессиональных обязанностей перед доверителем и адвокатской палатой.

Так, в соответствии с требованиями ч. 6 ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчётный счёт адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Порядок приёма адвокатом денежных средств от доверителя и порядок внесения адвокатом полученных денежных средств в кассу адвокатского образования определён письмом Министерства финансов Российской Федерации от 29.12.2006 года № 03-01-15/12-384 «О форме квитанций на оплату услуг адвокатов»[2] и Разъяснениями Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации «Об использовании адвокатскими образованиями квитанций для оформления наличных расчётов по оплате услуг адвокатов»[3].

Согласно выше названных документов адвокатские образования (в том числе коллегии адвокатов) в целях реализации ч. 6 ст. 25 Федерального закона № 63 (в части обязательного внесения в кассу адвокатского образования вознаграждения, выплачиваемого адвокату доверителем, и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с исполнением поручения) должны оформлять кассовые операции в соответствии с Порядком ведения кассовых операций в Российской Федерации.

Оформление кассовых операций в адвокатских образованиях при приёме в кассу адвокатского образования вознаграждения, выплачиваемого адвокату, и (или) компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, производится по приходным кассовым ордерам (форма «КО-1») с указанием назначения вносимых средств и с выдачей доверителю квитанции к приходному кассовому ордеру, подтверждающей приём наличных денег.

Адвокатские образования при осуществлении кассовых операций обязаны оформлять приходные кассовые ордера (формы КО-1) и вносить соответствующие записи в кассовую книгу только в день приёма денежных средств.

В соответствии с п. 6 Разъяснения Совета АППК «О формах квитанций, используемых адвокатскими образованиями, и сроках сдачи адвокатами денежных средств, полученных от доверителей в качестве оплаты вознаграждения, в кассу адвокатского образования либо их перечисления на расчётный счёт адвокатского образования» (утв. решением Совета АППК от 27.06.2024 г.), полученные адвокатом от доверителя денежные средства должны быть внесены адвокатом в кассу адвокатского образования либо перечислены на расчётный счёт адвокатского образования незамедлительно.

В соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 6 ст. 15 КПЭА адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката, а также исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации и Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Указанные выше требования адвокатом Б. были нарушены.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

Согласно требованиям ч. 1 ст. 10 КПЭА, закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных КПЭА, не могут быть исполнены адвокатом.

В соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно положениям п. 1 ст. 8 КПЭА, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Указанные выше требования адвокатом Б. были нарушены.

Допущенные адвокатом Б. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат Б. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

Рассмотрев заседании 28.11.2024 года материалы дисциплинарного производства, Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Совет АППК решил объявить адвокату Б. замечание.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката К.

Распоряжением президента АППК № 64 от 06.11.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката К.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужила жалоба М-ой .

Указанная выше жалоба имеет следующее содержание:

«…16 октября 2023 г. между М-ой  (далее – Заявитель) и адвокатом К. заключено Соглашение об оказании юридической помощи. Стоимость услуг по Соглашению составила 50 000 (пятьдесят тысяч) рублей, которые заявитель оплатил полностью, что подтверждается квитанцией 31.10.2023 года.

По условиям Соглашения адвокат принял на себя следующие обязанности:

Подготовить и направить исковое заявление; представлять интересы в судебном органе и т.д.

Указанные обязательства адвокат не исполнил, тем самым нарушил Соглашение. Бездействие адвоката подтверждается и выражается в следующем: на просьбу предоставить какие по соглашению идут действия и о проделанной работе было не раз написано, а также были звонки адвокату К. 10.11.2023 года, 04.04.2023 года, 17.01.2024г., 26.02.2024 года, 26.03.2024 года, 13.05.2024 года, 19.06.2024 года. Однако, на данные сообщения ответы были одни обещания и на звонки никто не отвечал.

Подобное со стороны адвоката нарушаются права и законные интересы заявителя, в т.ч. изложенные ниже.

Согласно п. 1 ст. 1 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном Федеральным законом от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.

Согласно пп. 1-4 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами; исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, а также оказывать юридическую помощь гражданам Российской Федерации бесплатно в случаях, предусмотренных Федеральным законом от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»; постоянно совершенствовать свои знания самостоятельно и повышать свой профессиональный уровень в порядке, установленном Федеральной палатой адвокатов Российской Федерации и адвокатскими палатами субъектов Российской Федерации; соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Согласно п. 2 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несёт ответственность, предусмотренную Федеральным законом от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Согласно п.п. 1, 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат: 1) честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката; 2) уважает права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, придерживается манеры поведения и стиля одежды, соответствующих деловому общению.

Согласно пп. 9 п. 3 ст. 31 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» совет адвокатской палаты рассматривает жалобы на действия (бездействие) адвокатов с учётом заключения квалификационной комиссии.

Согласно п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе: 1) действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне; 2) занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного; 3) делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если он её отрицает; 4) разглашать без согласия доверителя сведения, сообщённые им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи, и использовать их в своих интересах или в интересах третьих лиц; 5) принимать поручения на оказание, юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить; 6) допускать в процессе разбирательства дела высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случае их нетактичного поведения; 7) оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка её оказания, установленного решением Совета; 8) приобретать каким бы то ни было способом в личных интересах имущество и имущественные права, являющиеся предметом спора, в котором адвокат принимает участие как лицо, оказывающее юридическую помощь; 9) оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка её оказания, установленного решением сонета Федеральной палаты адвокатов и принимаемыми в соответствии с ним решениями советов адвокатских палат субъектов Российской Федерации; 10) оказывать юридическую помощь в условиях конфликта интересов доверителей, предусмотренного ст.11 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, влечёт применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Согласно абз. 2 п. 2.8 Положения о порядке рассмотрения обращений в Федеральной палате адвокатов Российской Федерации и адвокатских палатах субъектов Российской Федерации, президент адвокатской палаты, установив, что поступившие сообщение, представление, заявление или жалоба на действия (бездействие) адвоката, являются допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства, в срок не позднее десяти дней со дня их поступления своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство, если отсутствуют обстоятельства, исключающие возможность дисциплинарного производства.

На основании вышеизложенного и руководствуясь ст.ст. 1, 7 пп. 9 п. 3 ст. 31 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст.ст. 8, 9, 18 Кодекса профессиональной этики, п. 2.8 Положения о порядке рассмотрения обращений в Федеральной палате адвокатов Российской Федерации и адвокатских палатах субъектов Российской Федерации, руководствуясь логикой и здравым смыслом, прошу <…> провести проверку по изложенным фактам в настоящей жалобе и привлечь адвоката К. к дисциплинарной ответственности…».

 

В своём объяснении (вх. № 1071 от 06.11.2024 г.) адвокат К. сообщает следующее:

«…16 октября 2023 года между мной и М-ой  было заключено соглашение об оказании юридических услуг Оплата по соглашению составляет 50 000 рублей. Оплата была произведена 31.10.2023 года. При подписании соглашения оплата не производилась, поскольку были доверительные отношения.

Сроки выполнения работ не указаны.

При заключении Соглашения об оказании юридических услуг я пояснила М-ой , что процедура не быстрая, поскольку прошло много времени. Кроме того, представление интересов в суде за пределами г. Перми . Также ранее М-ва  уже обращалась с заявлением о признании права собственности на 1/2 долю в квартире. В судебном заседании подписала письменный отказ от исковых требований. Однако пояснила, что при подписании отказа от исковых требований ей не были разъяснены права и последствия отказа. Я пояснила, что мне для подготовки, анализа обстоятельств по делу, анализа судебной практики, ознакомлении с материалами гражданского дела понадобится длительное время. На что мне М-ва  пояснила, что столько лет ничего не делала, и прошло много времени, то ей не к спеху.

На телефонные звонки я отвечала, на смс-сообщения реагировала. Лично беседовала с М-ой , которой поясняла, что её дело в процессе, что нужно подождать, претензий не высказывала и не возражала.

Отношения между нами были доверительные.

От выполнения своих обязательств я не отказываюсь и выполняю принятые на себя обязательства до настоящего времени…».

 

Надлежаще извещённая о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат К. на заседание не прибыла, направила телефонограмму, в которой сообщила о невозможности своего участия при рассмотрении дисциплинарного производства, поскольку осуществляет уход за больным ребёнком.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат К. данным правом не воспользовалась, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направила.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката К., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Исследовав процедуру принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 21 КПЭА президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицо, его замещающее, по поступлению документов, предусмотренных ч. 1 ст. 20 КПЭА, своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. В необходимых случаях указанный срок может быть продлён до одного месяца президентом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицом, его замещающим.

Жалоба М-ой  поступила в АППК 23.10.2024 года.

Распоряжением президента АППК № С-8 от 01.11.2024 года (т.е. до истечения 10-дневного срока со дня поступления обращения) срок для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства был продлён на один месяц.

Распоряжение президента АППК о продлении срока для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства на один месяц по мнению Квалификационной комиссии АППК является обоснованным и разумным, поскольку направлено на обеспечение права адвоката К. на объективное и справедливое рассмотрение обращений, гарантированное ч. 3 ст. 19 КПЭА, и связано с необходимостью предоставления указанному адвокату дополнительного времени для сбора документов, позволяющих ей обосновать свою позицию, а также для  составления текста своего объяснения и его последующего направления в АППК, что в свою очередь было обусловлено запросом АППК об истребовании такого объяснения в целях предварительной проверки обоснованности доводов жалобы заявителя.

Распоряжение президента АППК № 64 о возбуждении дисциплинарного производства издано 06.11.2024 года (т.е. до истечения одного месяца).

Таким образом, сроки, установленные ч. 1 ст. 21 КПЭА для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства соблюдены, каких-либо нарушений процедуры принятия указанного решения Квалификационной комиссией АППК не выявлено.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката К., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1071 от 06.11.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат К. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 16.10.2023 г. М-ва  заключила в своих интересах с адвокатом К. Соглашение об оказании юридической помощи по гражданскому делу о признании права собственности на долю права на квартиру и произвела оплату вознаграждения в сумме 50 000 рублей безналичным переводом, что подтверждается квитанцией от 31.10.2023 г.

Своих обязательств по Соглашению адвокат К. не исполнила, длительное время (более одного года) вводила доверителя в заблуждение относительно исполнения предмета поручения, а затем перестала отвечать на телефонные звонки и смс-сообщения.

В своём объяснении (вх. № 1071 от 06.11.2024 г.) адвокат К. фактически признаёт неисполнение обязательств по Соглашению об оказании юридической помощи от 16.10.2023 г., однако поясняет, что неисполнение обязательств было вызвано сложностью дела, т.к. доверитель ранее в судебном заседании, состоявшемся несколько лет назад, подписала отказ от заявленных исковых требований (без разъяснения судом последствий такого отказа), в связи с чем необходимо было изучить и проанализировать судебную практику по данной категории дел с аналогичной ситуацией. При этом доверителю было разъяснено, что изучение и анализ судебной практики займут длительное время, без определения конкретных сроков их завершения, на что М-ва  была согласна. Соглашением какой-либо срок исполнения поручения не установлен.

Также адвокат К. в своём объяснении поясняет, что с М-ой  у неё были доверительные отношения, никаких претензий не поступало, на телефонные звонки и смс-сообщения она всегда отвечала. От выполнения обязательств по Соглашению она не отказывается и готова их исполнить в полном объёме. В связи с чем, адвокат К. полагает, что в её поведении отсутствуют какие-либо нарушения.

Позиция и доводы адвоката К. являются несостоятельными, поскольку не являются убедительными и не находят достаточного документального подтверждения. Претензии заявителя М-ой  адвокатом К. не опровергнуты.

В действиях (бездействии) адвоката К. квалификационная комиссия усмотрела неисполнение (равно как и ненадлежащее исполнение) профессиональных обязанностей.

В частности, адвокат К.:

-      в течение более 1-го года проявила полное бездействие по заключённому с М-ой  соглашению;

-      с материалами дела в суде не знакомилась, исковое заявление в интересах М-ой не подала;

-      допустила нарушение порядка оприходования денежных средств в сумме 50 000 рублей, полученных от доверителя в качестве оплаты вознаграждения;

-      получила денежные средства в качестве оплаты вознаграждения на личный банковский счёт;

-      квитанцию адвокатского образования доверителю не выдала;

-      на предложение доверителя расторгнуть соглашение не отреагировала;

-      проект соглашения о расторжении Соглашения об оказании юридической помощи от 16.10.2023 г. не подготовила;

-      акт выполненных работ доверителю не представила;

-      избегает контактов с доверителем и перестала выходить с ним на связь.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК усматривает в действиях (бездействии) адвоката К. признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями ч. 6 ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчётный счёт адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Порядок приёма адвокатом денежных средств от доверителя и порядок внесения адвокатом полученных денежных средств в кассу адвокатского образования определён письмом Министерства финансов Российской Федерации от 29.12.2006 года № 03-01-15/12-384 «О форме квитанций на оплату услуг адвокатов»[4] и Разъяснениями Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации «Об использовании адвокатскими образованиями квитанций для оформления наличных расчётов по оплате услуг адвокатов»[5].

Согласно выше названных документов адвокатские образования (в том числе коллегии адвокатов) в целях реализации ч. 6 ст. 25 Федерального закона № 63 (в части обязательного внесения в кассу адвокатского образования вознаграждения, выплачиваемого адвокату доверителем, и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с исполнением поручения) должны оформлять кассовые операции в соответствии с Порядком ведения кассовых операций в Российской Федерации.

Оформление кассовых операций в адвокатских образованиях при приёме в кассу адвокатского образования вознаграждения, выплачиваемого адвокату, и (или) компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, производится по приходным кассовым ордерам (форма «КО-1») с указанием назначения вносимых средств и с выдачей доверителю квитанции к приходному кассовому ордеру, подтверждающей приём наличных денег.

Адвокатские образования при осуществлении кассовых операций обязаны оформлять приходные кассовые ордера (формы КО-1) и вносить соответствующие записи в кассовую книгу только в день приёма денежных средств.

В соответствии с п. 6 Разъяснения Совета АППК «О формах квитанций, используемых адвокатскими образованиями, и сроках сдачи адвокатами денежных средств, полученных от доверителей в качестве оплаты вознаграждения, в кассу адвокатского образования либо их перечисления на расчётный счёт адвокатского образования» (утв. решением Совета АППК от 27.06.2024 г.), полученные адвокатом от доверителя денежные средства должны быть внесены адвокатом в кассу адвокатского образования либо перечислены на расчётный счёт адвокатского образования незамедлительно.

В соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 6 ст. 15 КПЭА адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката, а также исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации и Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Указанные выше требования адвокатом К. были нарушены.

Вместе с тем, согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

Согласно ч. 5 ст. 9 КПЭА, в любой ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения.

Согласно ч. 6 ст. 10 КПЭА, при отмене поручения адвокат должен незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу и доверенность, а также при отмене или по исполнении поручения – предоставить доверителю по его просьбе отчёт о проделанной работе.

Указанные выше требования адвокатом К. были нарушены.

В соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно положениям п. 1 ст. 8 КПЭА, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

При этом, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом К. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката К., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1071 от 06.11.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат К. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

Рассмотрев  на заседании 19. 12.2024 года  материалы дисциплинарного производства,  Совет АППК решил  объявить адвокату  К. предупреждение.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката М.

Распоряжением президента АППК № 69 от 12.11.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката М.

Поводами для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 и п. 2 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужили:

-      жалоба Ч-на ;

-      представление вице-президента АППК .

Жалоба Ч-на имеет следующее содержание:

«…12 апреля 2024 г. я попал в ДТП. По совету знакомого 15.04.2024 обратился за юридической помощью к М. Узнав подробности и изучив видеозапись момента ДТП с видеорегистратора, М. оценил свои услуги по моей защите в 100 000 рублей. Письменный договор составить не предлагал. 17 апреля 2024 г. я перевёл М. предоплату в размере 65 000 рублей.

2 мая 2024 г. М. по телефону сообщил мне. что он выполнил свои обязательства и попросил перевести ему оставшуюся часть суммы 35 000. М пояснил, что была произведена экспертиза видеозаписи с видеорегистратора. По заключению экспертизы я признан невиновным и получу в ближайшие дни свой автомобиль. 2 мая 2024 г. я перевёл М. 35 000 рублей. По указанию М. я отправился в ГАИ, чтобы получить разрешение забрать свой автомобиль со стоянки. В ГАИ мне сообщили, что экспертиза не производилась. М. сказал, что всё в порядке, все необходимые документы подписаны и виной всему халатность сотрудников ГАИ. Позже М. сообщил мне, что назначена дополнительная экспертиза автомобиля. В течение Мая-Июня 2024 г. в телефонных разговорах и в переписке в «Viber» М. несколько раз сообщал мне, что дело «двигается» и я получу автомобиль со дня на день. Тем временем я не получал никаких отчётов о проделанной М. работе. Проконсультировавшись со специалистом, я понял, что М. вводит меня в заблуждение, касаемо его участия в моём деле. 20 сентября 2024 г. в телефонном разговоре я сообщил М., что разрываю с ним устную договорённость о нашем с ним сотрудничестве и попросил вернуть мне выплаченные ему сто тысяч рублей. М. стал требовать встречи и обвинил меня в мошенничестве. 1 октября 2024 г. в смс-сообщении я предупредил М., что подам жалобу в Адвокатскую палату Пермского края. 3 октября в сообщении в «Viber» М. сообщил, что в возбуждении уголовного дела против меня отказано и 9 октября я смогу забрать автомобиль.

Считаю, что М. не предпринимал никаких действий для обеспечения моей юридической защиты и удерживает переведённые мною на счёт М. 100 000 рублей не правомерно. Прошу дать оценку действиям М. и посодействовать в возвращении мне денежных средств. Прилагаю видеозаписи телефонных разговоров и переписку с М…».

 

В своём объяснении (вх. № 1093 от 11.11.2024 г.) адвокат М. сообщает следующее:

«…15.04.2024 года ко мне за юридической помощью обратился Ч-ин . Суть его обращения сводилась к тому, что 12.04.2024 г. он, Ч-ин , управляя автомобилем «Ниссан Тиида», г.н. «ХХХХХХ159rus», на проезжей части возле д. 2 «Б» по ул. Уинская г. Перми допустил наезд на пешехода , в результате чего, ей был причинён тяжкий вред здоровью. При этом, от прохождения медицинского освидетельствования на состояние опьянения водитель Ч-ин отказался.

По данным фактам Отделом полиции № Х УМВД России г. Перми был зарегистрирован материал, назначено административное расследование.

Кроме того, в отношении Ч-на был составлен протокол об административном правонарушении по ч. 1 ст. 12.26 КоАП РФ. Данный административный материал был передан для рассмотрения по существу мировому судье судебного участка № Х  .

Автомобиль «Ниссан Тиида» в результате осмотра места происшествия, проведённого следственно-оперативной группой, был изъят, приобщён к протоколу осмотра и помещён на стоянку отдела полиции.

Суть обращения Ч-на ко мне, сводилась к тому, чтобы оказать ему юридическую помощь по факту произошедшего ДТП, т.к. учитывая характер и степень тяжести телесных повреждений пострадавшей, в его действиях мог быть установлен состав уголовно-наказуемого деяния. А также, представительству интересов по делу об административном правонарушении.

Договор с Ч-ым, был составлен в электронной форме (в настоящее время предоставить не имею возможности, по причине выхода из строя рабочего компьютера).

Вознаграждение, согласно достигнутой договорённости, составило 100 000 (сто тысяч) рублей. Указанная сумма была уплачена безналичным расчётом в 2 платежа по 35 и 65 тыс. рублей, как верно указывает Ч-ин.

За время оказания юридической помощи Ч-ну мною был выполнен широкий спектр работ:

По административному материалу, по ст. 12.26 КоАП РФ:

- не менее 5 устных консультаций;

- подготовка документов для мирового судьи;

- участие в судебном заседании суда 1 инстанции;

- подготовка от имени Ч-на и направление ему апелляционной жалобы на постановление мирового судьи.

Данные факты подтверждаются скриншотами прилагаемой электронной переписки в мессенджере «Viber» между мною и Ч-ым.

Кроме того, по материалу по факту ДТП, по которому было возбуждено административное расследование по ст. 12.24 КоАП РФ:

- было проедено не менее 15 консультаций с Ч-ым;

- изучены представленные им материалы, в том числе запись с видеорегистратора, установленного в автомобиле в момент ДТП;

- указанная запись защитником предоставлялась специалисту для изучения, с целью установления наличия или отсутствия вины водителя в произошедшем ДТП;

- неоднократные (не менее 7) посещения адвокатом сотрудников отдела полиции № Х, в производстве которых находился указанный материал, в частности следователя Д., производившей осмотр места происшествия, дознавателя отдела ГИБДД В., с целью получения сведений о ходе проводимой проверки;

- проводилась беседа с пострадавшей с целью примирения с Ч-ым и отсутствием к нему материальных претензий.

- от сотрудников полиции получались сведения о ходе проведённых по материалу экспертиз – судебно-медицинской и автотехнической.

При этом, более всего, Ч-на волновал вопрос возврата ему изъятого автомобиля. Я неоднократно пояснял Ч-ну, что поскольку у пострадавшей установлен тяжкий вред здоровью, и его действия могут содержать состав уголовно-наказуемого деяния, автомобиль ему вернут после завершения административного расследования и проверки по материалу. Я постоянно оставался на связи с Ч-ным, что подтверждается электронной перепиской.

13.06.2024 года административное расследование по факту ДТП было завершено и, поскольку судебно-медицинской экспертизой было установлено наличие у пострадавшей тяжкого вреда здоровью, материал проверки КУСП № ХХХХХ  был передан в СО РПОТ ОП № Х для принятия процессуального решения.

13.07.2024 года следователем А. в возбуждении уголовного дела было отказано и материал был передан в прокуратур у для проверки законности процессуального решения.

Необходимо отметить, что до указанного момента никаких претензий со стороны Ч-на к адвокату не поступало.

19.09.2024 года  постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было отменено, в связи с неполнотой проведённой проверки и материал был возвращён в СО РПОТ ОП № Х для дополнительной проверки.

После этого, Ч-ин 20.09.2024 года позвонил мне по телефону и потребовал возврата, уплаченного мне вознаграждения в 100 тыс. рублей в полном объёме. Мотивировал он свою просьбу тем, что ему до сих пор не вернули его автомобиль, а также тем, что он считает, что я его вопросом не занимался, что явно не соответствует действительности, учитывая хотя бы мою полную осведомлённость о ходе проводимой проверки. Я выразил недоумение по поводу его претензии и предложил ему встретится, обсудить все имеющиеся вопросы. Ч-ин от встречи категорически отказался.

03.10.2024 года я получил информацию, что по материалу проверки КУСП № ХХХХХ следователем СО РПОТ ОП № 4 К. вынесено повторное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и изъятый автомобиль может быть возвращён Ч-ну, о чем я ему незамедлительно сообщил и передал контакты следователя.

Насколько мне известно, 09.10.2024 года Ч-ну автомобиль был возвращён, материал проверки предан в архив.

Таким образом, я, адвокат М., выполнил работу по договору с Ч-ым  в полном объёме.

Считаю, что его претензии о возврате ему уплаченной суммы не обоснованы…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат М. подтвердил доводы письменного объяснения (вх. № 1093 от 11.11.2024 г.), частично признал свою вину и факт совершения дисциплинарного проступка, связанного с не оформлением соглашения об оказании юридической помощи. Дополнительно пояснил, что соглашение было оформлено в электронном виде без подписей сторон и хранится на его персональном компьютере. В письменном виде на бумажном носителе соглашение не распечатывалось и не подписывалось, т.к. в тот период времени были технические проблемы с компьютером. Денежные средства от доверителя были получены безналичным переводом на личную банковскую карту. Получение денежных средств отражено в Кассовой книге, которая ведётся в электронном виде и хранится на его компьютере. Спорная ситуация урегулирована с доверителем, который отзывает свою жалобу и не имеет никаких претензий.

В обоснование своих доводов адвокат М. представил на обозрение квалификационной комиссии:

-      заявление Ч-на  от 09.12.2024 г. (вх. № 1225.1 от 10.12.2024 г.)

-      копию приходного кассового ордера № 2430 от 03.05.2024 г. (с квитанцией к данному приходному кассовому ордеру), выданного Адвокатским кабинетом М. на сумму 100 000 рублей в качестве оплаты Ч-ным  вознаграждения по соглашению об оказании юридической помощи № 12/59/3843/1.

 

В заседании квалификационной комиссии было оглашено заявление Ч-ина  от 09.12.2024 г. (вх. № 1225.1 от 10.12.2024 г.), которое имеет следующее содержание:

«…Я, Ч-ин , прошу дисциплинарное производство, возбуждённое по моей жалобе в отношении адвоката М., прекратить. Все возникшие вопросы между нами улажены, претензий к адвокату не имею…».

 

Квалификационная комиссия, ознакомившись с представленными адвокатом М. документами, приняла решение об их приобщении к материалам дисциплинарного производства.

При этом, рассмотрев вопрос о возможности прекращения дисциплинарного производства в части претензий, указанных в жалобе Ч-на , в связи с отзывом заявителем ранее поданной жалобы, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

Поводами для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 и п. 2 ч. 1 ст. 20 КПЭА послужили:

– жалоба Ч-на ;

– представление вице-президента АППК .

Заявитель Ч-ин  свою жалобу отозвал, однако представление вице-президента АППК  отозвано не было.

Представление вице-президента АППК  содержит в себе более широкий перечень обстоятельств и нарушений (в отличие от содержания жалобы), выявленных в ходе проверки, проводимой по жалобе Ч-на , а поэтому является самостоятельным поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

Факт отзыва заявителем Ч-ным своей жалобы не нивелирует те грубейшие нарушения Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката, которые были допущены адвокатом М., и которые были выявлены и установлены в ходе проверки и отражены в представлении вице-президента АППК М.

Таким образом, дисциплинарное производство не может быть прекращено (либо прекращено в части) и подлежит рассмотрению по существу.

При решении вопроса о прекращении дисциплинарного производства в связи с отзывом заявителем своей жалобы квалификационная комиссия также исходила из следующего.

В соответствии с положениями ч. 7 ст. 19 КПЭА отзыв жалобы, представления, обращения либо примирение адвоката с заявителем, выраженные в письменной форме, возможны до принятия решения Советом и могут повлечь прекращение дисциплинарного производства на основании решения Совета по заключению квалификационной комиссии.

Согласно п. 4 ч. 9 ст. 23 КПЭА по результатам разбирательства квалификационная комиссия вправе вынести заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отзыва жалобы, представления, обращения либо примирения лица, подавшего жалобу, и адвоката.

Согласно п. 4 ч. 1 ст. 25 КПЭА Совет вправе принять по дисциплинарному производству решение о прекращении дисциплинарного производства вследствие отзыва жалобы, представления, обращения либо примирения лица, подавшего жалобу, и адвоката.

Из анализа приведённых выше норм следует, что прекращение дисциплинарного производства в связи с отзывом заявителем своей жалобы является правом, а не безусловной обязанностью дисциплинарных органов адвокатской палаты.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК находит возможным рассмотреть дисциплинарное производство в отношении адвоката М  в полном объёме предъявленных дисциплинарных обвинений.

Исследовав процедуру принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 21 КПЭА президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицо, его замещающее, по поступлению документов, предусмотренных ч. 1 ст. 20 КПЭА, своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. В необходимых случаях указанный срок может быть продлён до одного месяца президентом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицом, его замещающим.

Жалоба Ч-на поступила в АППК 30.10.2024 года.

Распоряжением президента АППК № С-9 от 08.11.2024 года (т.е. до истечения 10-дневного срока со дня поступления обращения) срок для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства был продлён на один месяц.

Распоряжение президента АППК о продлении срока для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства на один месяц по мнению Квалификационной комиссии АППК является обоснованным и разумным, поскольку направлено на обеспечение права адвоката М.  на объективное и справедливое рассмотрение обращений, гарантированное ч. 3 ст. 19 КПЭА, и связано с необходимостью предоставления указанному адвокату дополнительного времени для сбора документов, позволяющих ему обосновать свою позицию, а также для  составления текста своего объяснения и его последующего направления в АППК, что в свою очередь было обусловлено запросом АППК об истребовании такого объяснения в целях предварительной проверки обоснованности доводов жалобы заявителя.

Представление вице-президента АППК было составлено и подано в секретариат АППК 11.11.2024 года (т.е. до истечения одного месяца).

Распоряжение президента АППК № 69 о возбуждении дисциплинарного производства издано 12.11.2024 года (т.е. также до истечения одного месяца).

Таким образом, сроки, установленные ч. 1 ст. 21 КПЭА для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства соблюдены, каких-либо нарушений процедуры принятия указанного решения Квалификационной комиссией АППК не выявлено.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката М., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 1093 от 11.11.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат М. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 15.04.2024 года адвокат М. в силу достигнутой устной договорённости с Ч-ым  принял на себя обязательства по оказанию Ч-ну квалифицированной юридической помощи по делу о дорожно-транспортом происшествии, произошедшем 12.04.2024 года на проезжей части дороги возле дома № 2-Б по ул. Уинская г. Перми с участием автомобиля «Ниссан Тиида», г.н. ХХХХХХ 159 Rus, под управлением Ч-на .

Потерпевшей по данному делу была признана Б. (пешеход).

После достижения устной договорённости об оказании юридической помощи, Ч-ин произвёл оплату вознаграждения адвоката М. двумя частями в общей сумме 100 000 рублей.

Факт оплаты вознаграждения подтверждается:

- Чеком о безналичном переводе в сумме 65 000 рублей от 17.04.2024 г.;

- Чеком о безналичном переводе в сумме 35 000 рублей от 02.05.2024 г.;

- Объяснением адвоката М. (вх. № 1093 от 11.11.2024 г.).

При этом, в действиях (бездействии) адвоката М. усматривается неисполнение либо ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей.

Так, адвокат М.:

-      письменное соглашение об оказании юридической помощи в интересах Ч-на  не оформлял;

-      в документации адвокатского кабинета такое соглашение не регистрировал;

-      полученные от Ч-на денежные средства в бухгалтерской документации адвокатского кабинета не фиксировал;

-      адвокатское производство по принятому поручению не вёл;

-      юридическую помощь надлежащим образом не оказал;

-      длительное время предоставлял доверителю недостоверную информацию о ходе выполнения устного поручения;

-      письменный отчёт доверителю об оказанной юридической помощи не предоставил;

-      от возврата неотработанной части вознаграждения необоснованно отказался.

Доводы адвоката М. об отсутствии в его поведении признаков дисциплинарного проступка являются несостоятельными, поскольку:

1) Факт заключения соглашения с доверителем означает, что адвокат не только добровольно возлагает на себя исполнение договорных обязательств, но и гарантирует доверителю добросовестное выполнение профессиональных обязанностей, установленных Федеральным законом от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63), а также Кодексом профессиональной этики адвоката.

При этом, адвокат, как профессиональный советник по правовым вопросам, не может не знать, что соглашение об оказании юридической помощи в силу прямого указания Федерального закона № 63 (ч.ч. 1 и 2 ст. 25) должно быть заключено в простой письменной форме. Оказание адвокатом юридической помощи в отсутствие надлежаще оформленных отношений адвоката и доверителя, а также получение адвокатом вознаграждения в отсутствие письменного соглашения и надлежащего оформления расчётов, свидетельствуют об умышленном игнорировании адвокатом императивных требований действующего законодательства и проявлении исключительной недобросовестности, а также злоупотреблении оказанным ему доверием, что несовместимо со званием адвоката.

При установлении факта неисполнения адвокатом профессиональной обязанности по надлежащему оформлению соглашения об оказании юридической помощи не следует руководствоваться принципом добросовестности адвоката, поскольку надлежащее оформление договорных отношений с доверителем является прямой обязанностью адвоката, и он несёт бремя доказывания исполнения данной обязанности.

Утверждение адвоката М. о том, что «…Договор с Ч-ым, был составлен в электронной форме (в настоящее время предоставить не имею возможности, по причине выхода из строя рабочего компьютера)…» является несостоятельным, поскольку не находит документального подтверждения.

Если адвокат М. принял решение о ведении адвокатского производства (в том числе, Соглашения об оказании юридической помощи) в электронном виде, то он должен был принять все необходимые меры к обеспечению сохранности электронных документов, относящихся к адвокатскому производству, с возможностью их печати на бумажном носителе.

2) Получив денежные средства в качестве оплаты своего вознаграждения, адвокат М. обязан был отразить данные приходные финансовые операции в бухгалтерии адвокатского образования.

Таких действий он не совершил, надлежаще заверенные копии страниц Книги учёта доходов и расходов и хозяйственных операций (либо копий страниц Кассовой книги при получении наличных денежных средств) с соответствующими записями приходных операций не представил.

Представленная адвокатом М. копия приходного кассового ордера № 2430 от 03.05.2024 г. (с квитанцией к данному приходному кассовому ордеру), выданного Адвокатским кабинетом М. на сумму 100 000 рублей в качестве оплаты Ч-ым  вознаграждения по соглашению об оказании юридической помощи № 12/59/3843/1, не имеет надлежащего заверения (отсутствует запись «Копия верна» с заверительной подписью должностного лица и печатью адвокатского образования) и не является надлежащим и допустимым доказательством финансово-бухгалтерской проводки денежных средств (т.е. письменной фиксации денежной операции) в Книге учёта доходов и расходов и хозяйственных операций (либо в Кассовой книге адвокатского образования при получении наличных денежных средств).

3) При отмене поручения адвокат М. должен был незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу, а также при отмене или по исполнении поручения – предоставить доверителю по его просьбе отчёт о проделанной работе.

Данных действий адвокат М. не совершил.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката М. квалификационной комиссией усмотрены признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с ч. 1 ст. 25 Федерального закона № 63 адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Согласно положениям ч. 2 ст. 25 Федерального закона № 63, соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом, на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

Согласно ч. 4 ст. 25 Федерального закона № 63, существенными условиями соглашения являются:

1) указание на адвоката, принявшего исполнение поручения в качестве поверенного, а также на его принадлежность к адвокатскому образованию и адвокатской палате;

2) предмет поручения;

3) условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь либо указание на то, что юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации»;

4) порядок и размер компенсации расходов адвоката, связанных с исполнением поручения, за исключением случаев, когда юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации»;

5) размер и характер ответственности адвоката, принявшего исполнение поручения.

В соответствии с положениями ч. 5 ст. 21 Федерального закона № 63, соглашение об оказании юридической помощи в адвокатском кабинете заключается между адвокатом и доверителем и регистрируются в документации адвокатского кабинета.

Указанные выше требования Федерального закона № 63 адвокатом М. были нарушены, соглашение об оказании юридической помощи в интересах Ч-на заключено не было, в документации адвокатского кабинета такое соглашение не регистрировалось.

При этом, денежные средства были получены адвокатом М. вопреки требованиям ч. 4 ст. 25 Федерального закона № 63, т.е. без определения письменным договором предмета поручения, условий и размера вознаграждения, а также без определения порядка и размера компенсации расходов адвоката, связанных с исполнением поручения.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 6 Федерального закона от 06.12.2011 г. № 402-ФЗ «О бухгалтерском учёте» (далее по тексту – Федеральный закон № 402) и в соответствии с Порядком учёта доходов и расходов и хозяйственных операций для индивидуальных предпринимателей, утверждённым Приказом Минфина России № 86н, МНС России № БГ-3-04/430 от 13.08.2002 г. адвокаты, учредившие адвокатские кабинеты, обязаны вести бухгалтерский учёт доходов и расходов, и иных хозяйственных операций, связанных с осуществлением профессиональной деятельности.

Учёт финансовых операций ведётся путём фиксирования в Книге учёта доходов и расходов и хозяйственных операций сведений о полученных адвокатами доходах и произведённых расходах на основании первичных документов.

Адвокаты, учредившие адвокатский кабинет, обязаны представлять по запросу налогового органа по месту жительства Книгу учёта доходов и расходов и хозяйственных операций.

В соответствии со ст. 23 НК РФ налогоплательщики должны в течение четырёх лет хранить данные налогового учёта и другие документы, необходимые для исчисления и уплаты налогов, в том числе документы, подтверждающие получение доходов, осуществление расходов, а также уплату налогов.

Данные требования адвокатом М. были нарушены. Денежные средства, полученные от Ч-на  в качестве оплаты вознаграждения, в бухгалтерии адвокатского кабинета не были зафиксированы.

Вместе с тем, согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды или безнравственными интересами.

Согласно требованиям п. 4 ст. 8 КПЭА, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан вести адвокатское производство.

Согласно Методическим рекомендациям по ведению адвокатского производства (в ред. решения Совета ФПА РФ от 28.09.2016 г., протокол № 7), адвокатское производство рекомендуется вести на бумажных носителях. Наряду с этим допускается ведение адвокатского производства на цифровых носителях информации, когда материалы дела имеют большой объём, делающий невозможным либо проблематичным хранение такого количества документов и их транспортировку в суд или иные органы на бумажных носителях.

В материалах адвокатского производства, наряду с другими документами, также должно храниться Соглашение об оказании юридической помощи.

Адвокатское производство следует хранить не менее трёх лет с момента выполнения условий соглашения.

Отсутствие адвокатского производства в случае, когда возникает необходимость оценки качества работы адвоката, является одним из оснований признания его работы недобросовестной.

Согласно требованиям ч. 6 ст. 10 КПЭА адвокат должен незамедлительно при отмене или по исполнении поручения предоставить доверителю по его просьбе отчёт о проделанной работе.

Данные требования адвокат М. не исполнил, отчёт о проделанной работе доверителю не предоставил.

В соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Указанные выше требования адвокатом М. были нарушены.

Допущенные адвокатом М. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с положениями ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката М., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 1093 от 11.11.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат М. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

 

Рассмотрев на заседании 19.12.2024 года материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката М., Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Совет АППК решил объявить адвокату М. замечание.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката П.

Распоряжением и.о. президента АППК  № 60 от 17.10.2024 г. было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката П.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужила жалоба П-ой .

Указанная жалоба имеет следующее содержание:

«…27.05.2023 г. между мною и адвокатом П. было заключено соглашение № 2205/1/23 (далее – Соглашение) на ведение судебного дела по признанию меня банкротом, а также мною были переданы все запрошенные ею оригиналы документов.

В день заключения Соглашения я передала П. 100 000 руб., что подтверждается её собственноручной надписью на Соглашении.

Сразу после заключения Соглашения П. обещала в ближайшее время подать необходимые документы в суд. 27.11.2023 г. она написала в мессенджере «WhatsApp» о подаче ею документов в «кад.арбитр». Далее она уверяла, что банкротное дело идёт, обещала связаться с приставами с целью закрытия исполнительных производств, но так этого и не сделала, а в конце июня 2024 г. перестала отвечать на сообщения в мессенджере «WhatsApp» и телефонные звонки.

25.06.2024 г. я проконсультировалась с юристом, который сообщил мне, что банкротных дел по моим данным в «кад.арбитр» нет, в связи с чем в этот же день я осуществила звонок П., сообщив о расторжении Соглашения в связи с длительным неисполнением обязательств по нему, а также в связи с игнорированием моих звонков и сообщений. Также я попросила вернуть уплаченные мною денежные средства. Письменное требование я обещала направить на следующий день.

26.06.2024 г. в 12:51 в мессенджере «WhatsApp» я, как и обещала, направила письменное уведомление о расторжении Соглашения и о возврате денежных средств, которое было получено и прочитано ею в 12:54. Получив сообщение, она обещала выслать все преданные ей документы и отчёт о проделанной работе.

В июле 2024 г. мне пришло извещение о том, что 05.08.2024 г. в Арбитражном суде Московской области (дело А41-55541/2024) назначено заседание по делу о моём банкротстве. В данное заседание П. не явилась. Арбитражный управляющий, работу которого она обещала организовать, прислал отказ от ведения процедуры. Оплата депозита суда на вознаграждение арбитражного управляющего П. не была произведена. В заявлении о банкротстве ошибочно был указан автомобиль, который мне якобы принадлежит, а на самом деле давно продан. В случае неявки в указанное судебное заседание моего нового представителя, который оплатил вознаграждение арбитражного управляющего и просил о повторном назначении иного арбитражного управляющего, а также сделал необходимые пояснения о непринадлежности мне автомобиля – я могла бы получить отказ в исковых требованиях.

Таким образом, адвокат полтора года не исполняла наше Соглашение, вводила меня в заблуждение и игнорировала мои обращения, а затем сделала некачественную попытку исполнения Соглашения лишь после требования о расторжении Соглашения, чем ввиду отказа от работы арбитражного управляющего и неявки адвоката создала условия для отказа в требованиях.

Вышеизложенное привело к полутора годам стресса для меня и моей семьи от звонков приставов и коллекторов, что крайне негативно сказалось на моём здоровье и здоровье моих близких, а также я вынуждена была получить услуги по ведению банкротства по намного более высоким ценам, чем когда я обратилась к П.

При этом П. отказала мне в возврате денежных средств в полном объёме.

Всё эго поведение адвоката, которое порочит его честь и достоинство, умаляет авторитет адвокатуры и является ненадлежащим исполнением адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем.

На основании требований Кодекса профессиональной этики адвоката, прошу Вас <…> возбудить дисциплинарное производство в отношении адвоката П. и применить к ней меры дисциплинарного воздействия в виде лишения статуса адвоката…».

 

В своём объяснении (вх. № 996 от 17.10.2024 г.) адвокат П. сообщает следующее:

«…В адрес АППК поступила жалоба П-ой  мотивированная тем, что: было заключено соглашение № 2205/1/23 (далее – Соглашение) на ведение судебного дела по признанию меня банкротом, а также были переданы все запрошенные ею оригиналы документов.

Оригиналы документов П-ой  адвокату П. не передавались, при подписании соглашения гражданкой П-ой  была передана копия паспорта и копия СНИЛС, а также копия одного кредитного договора. П-ой  был вручён список документов, который также был направлен ей электронно со списком документов, которые необходимо предоставить для составления и подачи заявления о признании её банкротом.

П-ва  в свою очередь своевременно документы не предоставила, акт приёма-передачи, подтверждающий передачу документов к жалобе, не приложила, в связи с чем, срок составления заявления был отложен на неопределённый срок не по вине адвоката.

26.06.2024 г. в 12:51 в мессенджере «WhatsApp» П-ва  направила письменное уведомление о расторжении Соглашения и о возврате денежных средств.

На момент получения сообщения все необходимые документы были готовы к подаче.

Мной были составлены заявление о признании должника банкротом, опись имущества должника и список кредиторов, также достигнута договорённость с Е., финансовым управляющим, о готовности вести процедуру П-ой .

Поданное мной заявление П-ой  о признании её несостоятельной (банкротом) принято к производству, возбуждено производство по делу. Назначено судебное заседание по рассмотрению обоснованности заявления на 5 августа 2024 года в 11:00 час в помещении суда по адресу: г. Москва,ХХХХХХХХХХХ, д. ХХ, каб. № ХХХ.

Однако, в связи с поступлением требования о возврате копий документов и оригинала доверенности моя явка в судебное заседание была невозможна в связи с отсутствием полномочий, так как доверенность была направлена П-ой  26.07.2024, РПО: 11762497515417.

Также П-ва  указывает, что адвокат П. должна была внести денежные средства на депозит АС МО, но денежные средства для внесения на депозит суда ей не передавались, сама она депозит не внесла до сегодняшнего дня. Соглашением не предусмотрено внесение собственных средств адвоката на счёт депозита АС МО за ведение процедуры П-ой .

В связи с тем, что П-ва не предоставила необходимые документы, не внесла своевременно вознаграждение финансового управляющего на депозит АС МО, а также не предоставила доверенность с полномочиями на ведение процедуры банкротства в отношении неё моей вины в ненадлежащем исполнении соглашения не имеется.

Также в адрес П-ой  был направлен акт выполненных работ, на который не последовало мотивированного отказа и услуги считаются принятыми в полном объёме.

Вместе с тем сообщаю, что я готова предоставить кандидатуру финансового управляющего и довести процедуру банкротства до завершения в случае предоставлении необходимых документов, оплате депозита и предоставлении доверенности со стороны П-ой».

 

Надлежаще извещённая о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат П. на заседание не прибыла, о причинах неявки не сообщила, каких-либо заявлений и документов не представила.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат П. данным правом не воспользовалась, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направила.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката П., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Исследовав процедуру принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 21 КПЭА президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицо, его замещающее, по поступлению документов, предусмотренных ч. 1 ст. 20 КПЭА, своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. В необходимых случаях указанный срок может быть продлён до одного месяца президентом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицом, его замещающим.

Жалоба П-ой  поступила в АППК 03.10.2024 года.

Распоряжением президента АППК № С-7 от 14.10.2024 года (т.е. до истечения 10-дневного срока со дня поступления обращения, с учётом выходных дней) срок для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства был продлён на один месяц.

Распоряжение президента АППК о продлении срока для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства на один месяц по мнению Квалификационной комиссии АППК является обоснованным и разумным, поскольку направлено на обеспечение права адвоката П. на объективное и справедливое рассмотрение обращений, гарантированное ч. 3 ст. 19 КПЭА, и связано с необходимостью предоставления указанному адвокату дополнительного времени для сбора документов, позволяющих ей обосновать свою позицию, а также для  составления текста своего объяснения и его последующего направления в АППК, что в свою очередь было обусловлено запросом АППК об истребовании такого объяснения в целях предварительной проверки обоснованности доводов жалобы заявителя.

Распоряжение президента АППК № 60 о возбуждении дисциплинарного производства издано 17.10.2024 года (т.е. до истечения одного месяца).

Таким образом, сроки, установленные ч. 1 ст. 21 КПЭА для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства соблюдены, каких-либо нарушений процедуры принятия указанного решения Квалификационной комиссией АППК не выявлено.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката П., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 996 от 17.10.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат П. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 27.05.2023 г. заявитель П-ва  заключила в своих интересах с адвокатом П. Соглашение об оказании юридической помощи по арбитражному делу о признании гражданина банкротом и произвела оплату вознаграждения в сумме 100 000 рублей, что подтверждается собственноручной записью адвоката П. в указанном Соглашении.

Своих обязательств по Соглашению адвокат П. не исполнила, длительное время (более одного года) вводила доверителя в заблуждение относительно исполнения предмета поручения и движения дела в суде, а также предоставляла доверителю недостоверную информацию о принятии мер к прекращению исполнительных производств.

25.06.2024 г. заявитель П-ва , в связи с длительным неисполнением обязательств адвокатом П. и явным предоставлением недостоверной информации, а также в связи с утратой доверия адвокату П. была вынуждена принять решение о расторжении Соглашения об оказании юридической помощи от 27.05.2023 г., о чём в тот же день сообщила адвокату П.

После расторжения Соглашения, адвокат П. от возврата неотработанной части вознаграждения отказалась.

В своём объяснении (вх. № 996 от 17.10.2024 г.) адвокат П. фактически признаёт неисполнение обязательств по Соглашению об оказании юридической помощи от 27.05.2023 г., однако поясняет, что неисполнение обязательств было вызвано недобросовестным поведением доверителя, а именно непредоставлением доверителем необходимых документов и несвоевременным оформлением доверенности на ведение дела.

После расторжения Соглашения, доверителю был направлен акт выполненных работ, на который от доверителя не последовало мотивированного отказа, в связи с чем адвокат П. полагает, что оказанные доверителю услуги считаются принятыми в полном объёме.

Позиция и доводы адвоката П. являются несостоятельными, поскольку не являются убедительными и не находят достаточного документального подтверждения. Претензии заявителя П-ой  адвокатом П. не опровергнуты.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК усматривает в действиях (бездействии) адвоката П. признаки дисциплинарного проступка, связанного с неисполнением (равно как и ненадлежащим исполнением) профессиональных обязанностей перед доверителем.

Так, в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

При этом, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

Согласно ч. 5 ст. 9 КПЭА, в любой ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения.

Согласно ч. 6 ст. 10 КПЭА, при отмене поручения адвокат должен незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу и доверенность, а также при отмене или по исполнении поручения – предоставить доверителю по его просьбе отчёт о проделанной работе.

Указанные выше требования адвокатом П. были нарушены.

Допущенные адвокатом П. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката П., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 996 от 17.10.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат П. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства на заседании 19.12.2024 года и

в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 25 КПЭА Совет АППК решил:

Признать в действиях (бездействии) адвоката П. наличие нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Объявить адвокату П.  предупреждение.

 

 

6.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов , допустивших иные нарушения требований законодательства об Адвокатской деятельности и адвокатуре .

 

РЕШЕНИЕ

Совета Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Б.

 

Распоряжением президента АППК № 46 от 20.06.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Б.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…В Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю (далее – Управление) поступило обращение Б-ой  в отношении адвоката Б., в связи с нарушением адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката (далее – Кодекс).

В обращении Б-ой указано, что 21.11.2023 в  Х. районном суде г. Перми в рамках гражданского дела 2-ХХХ/2023 рассматривался материал № 13-ХХ/2024 (13-ЪЪЪЪ/2023) по заявлению одной из сторон спора (Р-ва ) о взыскании судебных расходов. Судебное заседание состоялось 28 ноября 2023 г. Интересы Р-ва  представляла Б. Согласно протоколу судебного заседания от 28.11.2023 г., Б., отвечая на вопрос суда о её процессуальном статусе, указала, что действует по доверенности.

В то же время, как следует из реестра адвокатов Пермского края, решением совета Адвокатской палаты Пермского края № 8 от 31.08.2023 г. статус адвоката Б. был приостановлен по состоянию здоровья. Реквизиты распоряжения территориального органа Минюста России о внесении в реестр сведений о приостановлении статуса адвоката Б. № Х от 0Х.0Х.2023.

К жалобе Б-ой  приложена копия протокола судебного заседания в Х. районном суде г. Перми от 21.11.2023 по делу № 13-ХХХХ/2023, в котором отражён факт участия Б. в качестве представителя Р-ва  по доверенности.

Б-ой  также представлена копия нотариально удостоверенной доверенности от 24.11.2023 № 59/ЪЪ-н/59-2023-885, из содержания которой следует, что Р-ва  и Р-ов  уполномочивают Б. вести дела Р-ва  во всех судебных инстанциях.

Изучив представленные документы, личное дело адвоката Б., Управлением установлено следующее.

Статус адвоката Б. был приостановлен по состоянию здоровья решением Совета Адвокатской палаты Пермского края от 31.08.2023 (Протокол № 8), распоряжением Управления от 0Х.0Х.2023 № ХХ сведения о приостановлении статуса адвоката Б. внесены в реестр адвокатов Пермского края ХХ.ХХ.2023. Из содержания личного заявления Б., решения совета Адвокатской палаты Пермского края от 31.08.2023 № 8 следует, что статус адвоката Б. был приостановлен с 11.09.2023.

На основании личного заявления Б. от 18.12.2023 решением Совета Адвокатской палаты Пермского края от 21.12.2023 (Протокол № 12) статус адвоката Б. возобновлён с 01.01.2024, распоряжением Управления от 27.12.2023 № ХХХ сведения о возобновлении статуса адвоката внесены в реестр адвокатов Пермского края 27.12.2023.

Таким образом, факты, изложенные в заявлении Б-ой  о статусе адвоката Б. в период представления интересов Р-ва на судебном заседании 28.11.2023, соответствуют действительности.

Согласно разъяснениям Комиссии по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, утверждённым решением Совета ФПА РФ от 25.01.2022 (Протокол № 7):

«3.1. Адвокат, статус которого приостановлен, вправе самостоятельно на основании своих личных предпочтений избирать сферу осуществления трудовой деятельности в качестве работника.

При этом необходимо учитывать, что указанное лицо не вправе осуществлять адвокатскую деятельность (пункт 3.1 статьи 16 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Равным образом указанное лицо в силу абзаца 1 пункта 3 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката не вправе оказывать юридические услуги (правовую помощь), за исключением:

1)     деятельности по урегулированию споров, в том числе в качестве медиатора, третейского судьи;

2)     участия в благотворительных проектах других институтов гражданского общества, предусматривающих оказание юридической помощи на безвозмездной основе;

3)     иной деятельности в случаях, предусмотренных законодательством.

Комиссия исходит из того, что содержащаяся в диспозиции приведённой нормы формулировка «юридические услуги (правовая помощь)» распространяется как на деятельность на основании гражданско-правового договора (например, возмездное оказание услуг по смыслу Гражданского кодекса Российской Федерации), так и на работу по трудовому договору (например, оказание юридической помощи работниками юридических лиц, оказывающих юридические услуги, по смыслу пункта 3 статьи 1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»). Таким образом, Кодекс устанавливает общее правило о том, что адвокат, статус которого приостановлен, не вправе оказывать юридические услуги (правовую помощь) как по гражданско-правовому договору, так и в качестве работника.

Вместе с тем, норма абзаца 1 пункта 3 статьи 9 Кодекса предполагает возможность иного регулирования в случаях, предусмотренных законодательством.

Иное регулирование предусмотрено абзацами 2 и 3 пункта 3 статьи 1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в силу которых не является адвокатской деятельностью юридическая помощь, оказываемая работниками юридических служб юридических лиц, органов государственной власти и органов местного самоуправления, а также юридических лиц, оказывающих юридические услуги. Следовательно, адвокат, статус которого приостановлен, вправе на основе трудового договора оказывать юридическую помощь исключительно в качестве работника юридической службы юридического лица (например, в должностях «юрисконсульт», «старший юрисконсульт»), работника органа государственной власти или органа местного самоуправления (например, в должностях «ведущий специалист юридического отдела», «главный специалист юридического отдела»), а также работника юридического лица, оказывающего юридические услуги (например, в должностях «юрист», «старший юрист»). Данный вывод не умаляет возможности оказания адвокатом, статус которого приостановлен, исключительно на безвозмездной основе юридической помощи близким родственникам и близким лицам, круг которых определён законом, в соответствии с разъяснением Комиссии от 17.02.2017 № 04/17 по вопросу осуществления судебного представительства лицом, статус адвоката которого приостановлен».

Таким образом, с учётом вышеизложенных разъяснений ФПА РФ, адвокат Б. нарушила требования пункта 3 статьи 16 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст. 8 Кодекса.

В соответствии с п. 3 ст. 16 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» приостановление статуса адвоката влечёт за собой приостановление действия в отношении данного адвоката гарантий, предусмотренных настоящим Федеральным законом, за исключением гарантий, предусмотренных пунктом 2 статьи 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». На адвоката, статус которого приостановлен, распространяется действие Кодекса.

В соответствии с положениями ст. 8 Кодекса при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными, законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом.

Реализуя контрольно-надзорные полномочия в сфере адвокатуры, Управление при рассмотрении обращений производит оценку всех доводов, всесторонне и объективно изучает поступившие в Управление доказательства, касающиеся действий (бездействия) адвоката.

На основании изложенного, Управление полагает, что адвокат Б. грубо нарушила требования законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Руководствуясь п. 2 ст. 17.1 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексом профессиональной этики адвоката, Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю вносит в Адвокатскую палату Пермского края представление о применении к адвокату Б. мер дисциплинарной ответственности…».

 

В своём объяснении (вх. № 653 от 01.07.2024 г.) адвокат Б. сообщает следующее:

«…В ответ на Ваше распоряжение о возбуждении дисциплинарного производства № 46 от 20 июня 2024 года полагаю необходимым изложить своё мнение относительно доводов заявителя Б-ой :

С 2019 года в  Х. районном суде города Перми было рассмотрено более 20 гражданских дел, в которых в качестве представителя Р-ва  я участвовала.

Соглашение на оказание услуг по делу № 2-114/2023 заключено Р-ым 1 июля 2022 года.

23.08.2023 года Апелляционным Определением Пермского краевого суда решение по гражданскому делу № 2-ХХХ/2023 г. вступило в законную силу.

После чего, мною было подготовлено заявление о взыскании судебных издержек Р-ва по делу № 2-ХХХ/2023 г., которое было направлено в суд Р-ым самостоятельно.

31.08.2023 года я приостановила статус адвоката, уведомив об этом Р-ва, одновременно <…> приостановила действие соглашения на оказание услуг по делу № 2-ХХХ/2023 заключённое между мной и Р-ым  1 июля 2022 года.

Судебное заседание по ходатайству Р-ва  было назначено Х. районным судом, проведено без стороны Р-ва , оно было отложено на 28.11.2023 года, в связи с поступившими от стороны Б-ой , посредством электронной почты в адрес суда, ходатайствами с приложенными документами, которые стороне Р-ва направлены не были. Р-ов , проживает в г. Москве, иных представителей Р-ва 28.11.2023 года в г. Перми не было.

Именно поэтому Р-ов обратился ко мне с просьбой получить в Х.  районном суде указанные выше документы вне рамок приостановленного соглашения на оказание услуг по делу № 2-ХХХ/2023 от 1 июля 2022 года, т.е. фактически я оказывала не юридическую помощь.

24.11.2023 года на моё имя, удостоверенное паспортом гражданина РФ, была выдана нотариальная доверенность на право представления интересов Р-ва .

Исключительно в интересах Р-ов , не проживающего в г. Перми, и не имевшего возможности явиться в суд, я приняла участие в судебном заседании 28.11.2023 года в качестве представителя по доверенности, в судебном заседании были рассмотрены ходатайства Б-ой и судебное заседание было отложено на январь 2024 года.

Таким образом, судебное заседание было посвящено исключительно рассмотрению и частичному удовлетворению судом ходатайств Б-ой .

Я действую по доверенности в интересах доверителя Р-ва , сняла копии ходатайств и приложенных документов Б-ой .

В Федеральном законе от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не содержится запрет адвокатам, приостановившим по заявлению свой статус, на получение доверенности от физических лиц в целях осуществления каких-либо действий от их имени. В том числе, не содержится запрет на передачу в суд документов по доверенности по связанным делам, которые вёл адвокат до приостановления статуса.

Кроме того, считаю, что, допустив отказ действовать так, как я поступила, я бы нарушила часть 3 статьи 16 Федерального закона об адвокатуре. Согласно которой, на адвоката, статус которого приостановлен, распространяется действие Кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно п.п. 1, 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии (пункт 1 статьи 4 Кодекса профессиональной деятельности адвоката). Адвокат в силу прямого указания пункта 2 статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвоката должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре.

Согласно п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, влечёт применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Поэтому представление мною в судебное заседание интересов Р-ва по доверенности, не могут быть признаны нарушением закона об адвокатуре…».

 

В обоснование доводов адвоката Б. к объяснению приложено объяснение доверителя Р-ва , адресованное президенту АППК , которое имеет следующее содержание:

«…Я, Р-ов , обращаюсь к Вам в связи с заявлением Б-ой  об участии Б. в судебном заседании 28 ноября 2023 года, назначенном Х. районным судом по вопросу распределения судебных издержек по делу № 2-ХХХ/2023, на основании доверенности, выданной Р-ым .

Р-ов , как доверитель Б., в отношении ситуации, послужившей основанием для возбуждения в отношении моего адвоката дисциплинарного производства, поясняет следующее.

С 2019 года в Х. районном суде города Перми было рассмотрено более 20 гражданских дел, сторонами которых являлся я, Р-ов , и Б-ва .

Интересы Р-ва, проживающего в г. Москве, во всех делах в течение 5 лет защищала адвокат Б. (регистрационный № 59/ХХ). Иных представителей, имеющих юридическое образование, в г. Перми не имею.

Соглашение на оказание услуг по делу № 2-ХХХ/2023 с Б. заключено Р-ым  1 июля 2022 года.

После рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции 23 августа 2023 года, исход которого сложился в пользу Р-ва , были составлены акты выполненных адвокатом Б. услуг и подготовлено ходатайство о возмещении судебных издержек по делу.

Одновременно Б. сообщила Р-ву о временном приостановлении статуса адвоката по состоянию здоровья.

Учитывая сохранение у Р-ва  необходимости обращения в суд и к материалам дела № 2-ХХХ/2023, в том числе по вопросу предоставления в суд оригиналов документов по издержкам, которые находились у Б., Р-ов  оформил доверенность на Б., как на физическое лицо.

Исключительно потому, что Р-ов не проживает в Перми, у Р-ва  нет возможности явиться в суд в течение дня при такой острой необходимости, Б. без всякой для себя выгоды получила доверенность как физическое лицо, не адвокат, на случай острой необходимости в целях исключения для Р-ва  негативных последствий.

Посещение Б. суда 28 ноября 2023 года по вопросу издержек явилось именно таким случаем.

Как Р-ву . стало известно, от Б-ой , в обычном для неё порядке, минуя сторону по делу, вечером накануне судебного заседания, назначенного на 28 ноября 2023 года, поступило в суд два ходатайства (всего 17 листов) и на 13 листах возражения.

Р-ов , не обладая возможностью ознакомиться с рукописями Б-ой в судебном заседании 28 ноября 2023, попросил Б. от его имени получить документы и направить ему. А также передать судье находящиеся у Б. оригиналы документов по издержкам в целях заверения ранее направленных копий Р-ым .

Судебное заседание было посвящено исключительно рассмотрению и удовлетворению судом новых ходатайств Б-вой , Б. не представляла интересы Р-ва  в статусе адвоката.

Б. по доверенности выполнила обязанность по предоставлению в суд оригиналов документов, составленных в статусе адвоката, и сняла копии с уже удовлетворённых судом ходатайств Б-вой по доверенности от имени Р-ва .

Обращаю особое внимание.

Доказательства оказания Р-ву услуг Б. в статусе адвоката в период его приостановления заявителем «кляузы» - Б-вой , не представлены.

В Федеральном законе от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не содержится запрет адвокатам, приостановившим по заявлению свой статус, на получение доверенности от физических лиц в целях осуществления каких-либо действий от их имени. В том числе, не содержится запрет на передачу в суд документов по доверенности по связанным делам, которые вёл адвокат до приостановления статуса.

При этом, отказ Б. от предоставления в суд оригиналов документов по издержкам, являлся бы нарушением части 3 статьи 16 Федерального закона об адвокатуре. Согласно которой, на адвоката, статус которого приостановлен, распространяется действие Кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно п.п. 1, 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии (пункт 1 статьи 4 Кодекса профессиональной деятельности адвоката). Адвокат в силу прямого указания пункта 2 статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвоката должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре.

Согласно п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, влечёт применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Тогда как, предоставление Б. в судебное заседание оригиналов документов, имеющиеся только у неё в рамках соглашения от 1 июля 2022 года, получение по доверенности документов в судебном заседании, поскольку они были представлены Б-вой , минуя сторону по делу, напрямую в судебное заседание, не могут быть признаны нарушением закона об адвокатуре.

Акцентирую.

Б. в статусе адвоката добросовестно выполняла свои обязанности в рамках действующего законодательства.

Б., в отличие от адвоката заявителя, не нарушала закон в интересах Р-ва (дело № 2-ХХХ/2021, № 2-ХХХХ/2021), не привлекала к участию в судебных процессах нелегитимных оценщиков имущества, заключения которых признавались судом недопустимыми доказательствами (дело № 2-ХХХХ-2021), не использовала запросы адвоката в незаконных целях (дело № 2-ХХХХ/2021), не перекладывала свои обязанности на третьих лиц за счёт средств доверителя (дело № 2-ХХХ/2023), не допускала случаев неуважения к суду (дело № 2-ХХХ/2023) или к иным участниками процесса.

Не содержит никаких указаний на ущемление каких-либо прав и причинение какого-либо материального или морального вреда для Б-вой и её обращение в Министерство юстиции Российской Федерации. Содержание обращения заявителя, не несущее никакой цели, указывает на его статус кверулянта.

Более того, на обозрение АППК прилагаю копию страницы из правовой позиции Б-вой , представленной в Пермский краевой суд по делу 33-ХХХХ/2024, из которой явно следует, что сведения о приостановлении Б. статуса адвоката и причинах такого приостановления были целенаправленно переданы некомпетентной в вопросах адвокатской деятельности Б-вой  лицом, имеющим к ним доступ.

Трудно не догадаться, что ограниченная в своих познаниях и способностях, но склонная к сутяжничеству Б-ва действовала, обращаясь в Минюст РФ исключительно с подачи и по просьбе своего адвоката В., дважды привлечённой к ответственности за нарушение закона.

Полагаю, что с позиции Президента АППК необходимо провести проверку утечки сведений, использованных руками Б-вой  против адвоката Б.

С учётом изложенного, прошу тщательно рассмотреть все факты и аргументы, представленные в этом письме.

Надеюсь на справедливое рассмотрение вопроса и защиту репутации адвоката Б., обладающей высокой квалификацией и безупречной репутацией в юридической сфере…».

 

Надлежаще извещённая о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат Б. на заседание не прибыла, о причинах неявки не сообщила, каких-либо заявлений и документов не представила.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат Б. данным правом не воспользовалась, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направила.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката Ба., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката Б., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 653 от 01.07.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Б. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что адвокат Б. в период приостановления статуса адвоката с 11.09.2023 г. по 01.01.2024 г., а именно 28.11.2023 г. приняла участие в судебном заседании Х. районного суда г. Перми по гражданскому делу № 2-ХХХ/2023 в качестве представителя стороны – Р-ва (заявителя о взыскании судебных расходов), на основании доверенности.

Согласно протоколу судебного заседания от 28.11.2023 г., Б., отвечая на вопрос суда о её процессуальном статусе, указала, что действует по доверенности.

Факт участия в судебном заседании 28.11.2023 г. в качестве представителя по доверенности адвокат Б. признаёт в своём объяснении (вх. № 653 от 01.07.2024 г.). Также этот факт подтверждается объяснением её доверителя – Р-ва .

Доводы адвоката Б. об отсутствии в её действиях признаков дисциплинарного проступка являются несостоятельными, поскольку в соответствии с ч. 3.1 ст. 16 Федерального закона от 31.05.2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) лицо, статус адвоката которого приостановлен, не вправе осуществлять адвокатскую деятельность.

Согласно ч. 1 ст. 1 Федерального закона № 63, адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном Федеральным законом № 63, физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.

Согласно п. 4 ч. 2 ст. 2 Федерального закона № 63, в качестве самостоятельного вида адвокатской деятельности выделено участие адвоката в качестве представителя доверителя в гражданском судопроизводстве.

В соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно ч. 3 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе вне рамок адвокатской деятельности оказывать юридические услуги (правовую помощь).

При этом, согласно выводам, содержащимся в Разъяснении Комиссии по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации (далее по тексту – КЭС ФПА РФ) № 04/17, утверждённом решением Совета ФПА РФ от 17.02.2017 г. (протокол № 9), лицо, статус адвоката которого приостановлен, не вправе осуществлять адвокатскую деятельность, в том числе участвовать в качестве представителя доверителя в гражданском судопроизводстве.

Аналогичные выводы содержатся в Разъяснении КЭС ФПА РФ, утверждённом решением Совета ФПА РФ от 25.01.2022 г. (протокол № 7), согласно которому лицо, статус адвоката которого приостановлен, не вправе оказывать юридические услуги (правовую помощь).

Таким образом, участие адвоката Б. 28.11.2023 г. (в период приостановления статуса адвоката с 11.09.2023 г. по 01.01.2024 г.) в судебном заседании К-о районного суда г. Перми по гражданскому делу № 2-ХХХ/2023 в качестве представителя стороны на основании доверенности противоречит указанным выше требованиям законодательства в сфере адвокатуры и содержит в себе признаки дисциплинарного проступка.

Допущенные адвокатом Б. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката Б., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 653 от 01.07.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА дала следующее заключение: «Адвокат Б. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты».

 

В заседании Совета АППК адвокат Б. свою вину и факт совершения дисциплинарного проступка признала, каких-либо дополнительных документов не представила.

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката Б., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 653 от 01.07.2024 г.) и в заседании Совета АППК, Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также неисполнения решений органов адвокатской палаты установленным.

На основании изложенного, в соответствии с п. 7 ч. 1 ст. 25 Кодекса профессиональной этики адвоката Совет АППК решил дисциплинарное производство в отношении адвоката Б. прекратить вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката В.

Распоряжением президента АППК № 30 от 16.04.2024 г. было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката В.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…В Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю (далее – Управление) поступило обращение Р-ва  в отношении адвоката В., в связи с нарушением адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката (далее – Кодекс).

Из содержания представленных документов следует, что адвокат В. передала ООО «Финансовый-консалтинговый центр» персональные данные Р-ва  а именно: фамилию, имя, отчество, номера расчётных счетов, открытых на имя Р-ва , наименования банков, в которых счета открыты, сведения о получаемых им денежных средствах, в том числе заработной платы, о движении денежных средств по этим счетам. При этом, Р-ов  в соответствии со ст. 7 Федерального закона от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных» (далее – Федеральный закон № 152-ФЗ) своего согласия на раскрытие персональных данных не давал.

В соответствии со ст. 6.1 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 63-ФЗ) адвокат вправе направлять в органы государственной власти, органы местного самоуправления, общественные объединения и иные организации в порядке, установленном Федеральным законом № 63-ФЗ, официальное обращение по входящим в компетенцию указанных органов и организаций вопросам о предоставлении справок, характеристик и иных документов, необходимых для оказания квалифицированной юридической помощи.

Согласно решению Совета Федеральной палаты адвокатов от 08.07.2021 «Об адвокатском запросе», направление адвокатских запросов предоставлено лицам, имеющим статус адвоката, исключительно с целью получения информации, носящей строго доказательственный характер – то есть сбора уже имеющихся у адресата адвокатского запроса конкретно определённых сведений, совокупность которых позволит обосновать позицию в интересах доверителя, по вопросам, входящих в компетенцию адресата.

В Определении Верховного Суда Российской Федерации № 49-В10-5 от 12.05.2010 указано, что закреплённое в ст. 6 Федерального закона № 63-ФЗ, право адвоката собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, и обязанность соответствующего органа предоставить такую информацию, не распространяются на установленные законом конфиденциальные сведения, в том числе персональные данные.

Действия адвоката В., выразившиеся в раскрытии персональных данных Р-ва , в отсутствии его согласия, признаны судом незаконными (решение Т-о районного суда г. Москвы от 23.05.2023 № 2-ХХХХ/2023).

Указанное решение обжаловано адвокатом В., решение оставлено без изменения, жалоба – без удовлетворения (апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 28.02.2024).

Представленными судебными актами установлены нарушения законодательства в сфере адвокатуры и защиты персональных данных, в частности, передача сведений адвокатом В., содержащих персональные данные для исследования, в виде запроса, который не отвечал понятию «адвокатского запроса», поскольку адвокат В. не запросила какие-либо конкретно определённые сведения, а запросила проведение исследования документов, которые содержат конфиденциальные сведения, в том числе персональные данные.

С учётом данных обстоятельств, судом сделан вывод, что передача документов, содержащих персональные данные, третьим лицам с целью аудиторского исследования, не может быть квалифицирована как реализация адвокатом права на адвокатский запрос.

Согласно пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона № 63-ФЗ адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами, а также соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с положениями ст. 8 Кодекса при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом.

Реализуя контрольно-надзорные полномочия в сфере адвокатуры, Управление при рассмотрении обращений граждан производит оценку всех доводов обращения, всесторонне и объективно изучает поступившие в Управление доказательства, касающиеся действий (бездействия) адвоката.

На основании изложенного, поступившие копии судебных актов в полной мере подтверждают допущенные нарушения законодательства Российской Федерации, в частности:

- Федерального закона № 152-ФЗ, выразившегося в передаче сведений адвокатом В., содержащих персональные данные гражданина;

- Федерального закона № 63-ФЗ, выразившегося в нарушении реализации использования адвокатского запроса, а также решений Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, регламентирующих порядок использования адвокатских запросов адвокатами;

- Кодекса профессиональной этики адвоката.

Руководствуясь п. 7 ст. 17 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексом профессиональной этики адвоката, Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю вносит в Адвокатскую палату Пермского края представление о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката В…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК, состоявшемся 14.05.2024 г., адвокат В. пояснила, что действовала в интересах доверителя, материалы использовала, чтобы обосновать свою правовую позицию по делу.  Считает, что в рассматриваемой ситуации разглашения персональных сведений не было.

 

Изучив 14.05.2024 г. представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю  и материалы дисциплинарного производства, квалификационная комиссия пришла к заключению о необходимости прекращения дисциплинарного производства, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, а также надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем или адвокатской палатой.

Принимая данное заключение, квалификационная комиссия исходила из следующего.

Адвокат В. не является оператором персональных данных Р-ва  в смысле придаваемом этому определению Федеральным законом от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» (далее по тексту – Федеральный закон № 152), в соответствии с которым оператор – государственный орган, муниципальный орган, юридическое или физическое лицо, самостоятельно или совместно с другими лицами организующие и (или) осуществляющие обработку персональных данных, а также определяющие цели обработки персональных данных, состав персональных данных, подлежащих обработке, действия (операции), совершаемые с персональными данными.

Адвокат В. не наделена и не может быть наделена полномочиями оператора, предусмотренными п. 3, 4, 7-11 ст. 3 Федерального закона № 152. В частности, адвокат ни при каких обстоятельствах не может блокировать, уничтожить, обезличить персональные данные Р-ва , полученные ею в ходе представительства интересов доверителя Б-ой .

Персональные данные Р-ва  стали доступными адвокату в результате истребования их по запросу суда в рамках гражданского дела № 2-ХХХХ/2021, использованы в запросе по выделенному из него делу № ХХХХ/2021.

В соответствии с ч.ч. 3 и 4 ст. 18 Федерального закона № 152, если персональные данные получены не от субъекта персональных данных, оператор освобождается от обязанности предоставить субъекту персональных данных сведения, предусмотренные частью 3 настоящей статьи, в случаях, если персональные данные получены оператором на основании федерального закона.

Как было указано выше, адвокат В. получила персональные данные Р-ва  в рамках гражданского процесса, т.е. на основании федерального закона – ГПК РФ.

Персональные данные Р-ва  получены адвокатом из имеющихся в материалах гражданского дела доказательств, оперирование доказательствами регулируется исключительно процессуальным законом, который не содержит каких-либо ограничений порядка их использования в рамках гражданского процесса.

В силу положений пп. 3 ч. 1 ст. 6 Федерального закона № 152, обработка персональных данных должна осуществляться с соблюдением принципов и правил, предусмотренных настоящим Федеральным законом.

Обработка персональных данных допускается без согласия субъекта персональных данных, если осуществляется в связи с участием лица в конституционном, гражданском, административном, уголовном судопроизводстве, судопроизводстве в арбитражных судах.

Из правовой позиции, изложенной в Апелляционном определении Пермского краевого суда от 29.11.2021 г. № 33-11984/20212 следует, что «...в силу положений подпункта 3 части 1 статьи 6 Федерального закона от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных», обработка персональных данных должна осуществляться с соблюдением принципов и правил, предусмотренных настоящим Федеральным законом. Обработка персональных данных допускается если осуществляется в связи с участием лица в конституционном, гражданском, административном, уголовном судопроизводстве, судопроизводстве в арбитражных судах. Обработка персональных данных истца произведена в соответствии с участием её в административном судопроизводстве, при этом каких-либо ограничений по содержанию сведений, обработанных таким образом указанным законом не установлено.

Направление документов в суд в рамках реализации процессуальных прав на представление доказательств, не может быть признано распространением, поскольку такой признак распространения как раскрытие данных неопределённому кругу лиц в данном случае отсутствует.

Распространения персональных данных со стороны ответчика также не допущено, поскольку в силу пункта 5 статьи 3 указанного Федерального закона распространение персональных данных – действия, направленные на раскрытие персональных данных неопределённому кругу лиц».

При этом, Квалификационная комиссия АППК считает, что для решения вопроса о привлечении адвоката В. к дисциплинарной ответственности существенное значение имеют и обстоятельства, а именно использование адвокатом персональных данных заявителя. Персональные данные содержатся в запросе о даче заключения аудиторской компанией. В соответствии со ст. 9 Федерального закона от 30.12.2008 г. № 307-ФЗ «Об аудиторской деятельности» (далее по тексту – Федеральный закон № 307) любые сведения и документы, полученные и (или) составленные аудиторской организацией и её работниками, а также индивидуальным аудитором и работниками, с которыми им заключены трудовые договоры составляют аудиторскую тайну.

Аудиторская организация и её работники, индивидуальный аудитор и работники, с которыми им заключены трудовые договоры, обязаны соблюдать требование об обеспечении конфиденциальности информации, составляющей аудиторскую тайну.

Таким образом, квалификационная комиссия пришла к выводу, что действия адвоката В. направлены на реализацию профессиональных прав по оказанию юридической помощи, предусмотренных Федеральным законом № 63 и ГПК РФ, и не причиняют существенного вреда законным интересам и правам доверителя либо иным третьим лицам.

В соответствии с требованиями ч. 1 и ч. 2 ст. 18 КПЭА адвокат может быть привлечён к дисциплинарной ответственности только за конкретное нарушение законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, которое порочит честь и достоинство адвоката, умаляет авторитет адвокатуры и причиняет существенный вред доверителю или адвокатской палате.

Указанные признаки дисциплинарного проступка в поведении адвоката В. отсутствуют.

На основании изложенного, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 2 ч. 9 ст. 23 КПЭА дала следующее заключение: «Прекратить дисциплинарное производство, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката; надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем или адвокатской палатой».

30.05.2024 г. Совет АППК, рассмотрев настоящее дисциплинарное производство, не согласился с заключением Квалификационной комиссии АППК от 14.05.2024 г. и пришёл к следующим выводам.

Вынесенное квалификационной комиссией заключение мотивировано отсутствием в действиях адвоката В. нарушений норм Федерального закона № 152-ФЗ «О персональных данных».

Вместе с тем, решением Т-о районного суда г. Москвы от 23.05.2023 г. действия адвоката В., выразившиеся в раскрытии персональных данных Р-ва  в отсутствии его согласия, признаны незаконными; решение суда вступило в законную силу (Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 28.02.2024 г.).

Таким образом, заключение квалификационной комиссии основано лишь на переоценке законности вступившего в законную силу решения суда, состоявшегося по соответствующему гражданскому делу, что свидетельствует о его необоснованности.

При этом следует отметить, что адвокат В. понесла гражданско-правовую ответственность по установленному судом факту нарушения ею требований Федерального закона № 152. Совет АППК отметил, что предметом разбирательства по возбуждённому дисциплинарному делу являются обстоятельства, изложенные в представлении начальника территориального Управления Минюста России по Пермскому краю , вытекающие из вступившего в законную силу указанного решения суда; конкретно – нарушения адвокатом законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА, а также неисполнение решений органов адвокатской палаты.

Квалификационной комиссии надлежало провести разбирательство и дать оценку наличию (отсутствию) в действиях адвоката В. по доводам, изложенным в представлении территориального Управления Минюста России по Пермскому краю, а именно:

- нарушения пп. 1, 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона № 63; ст. 8 КПЭА (недопустимость использования адвокатом запрещённых законодательством средств для отстаивания прав и интересов доверителя);

- нарушения адвокатом порядка реализации использования адвокатского запроса (как способа собирания доказательств по делу), установленного решением Совета ФПА РФ от 08.07.2021 г. «Об адвокатском запросе».

Совет АППК приходит к выводу, что Квалификационная комиссия АППК неправильно определила предмет разбирательства по данному дисциплинарному делу. В силу ст. 6 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», квалификационная комиссия для правильной квалификации действий адвоката В. должна была исходить из обстоятельств, установленных вступившими в законную силу судебными актами и без их переоценки установить иные обстоятельства, предусмотренные пп. 1, 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, ст. 8 КПЭА.

На основании изложенного, указанное заключение квалификационной комиссии нельзя признать обоснованным.

По состоявшемуся заключению Совет АППК не может вынести решение по существу дисциплинарного дела, поскольку квалификационной комиссией не установлены действительные фактические обстоятельства, подлежащие оценке.

На основании изложенного и руководствуясь пп. 5 п. 1 ст. 25 КПЭА, Совет АППК решил: «Направить дисциплинарное производство в отношении адвоката В. в квалификационную комиссии АППК для нового рассмотрения».

11.06.2024 г. в заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат В. подтвердила доводы, ранее приведённые ею в заседании квалификационной комиссии, состоявшемся 14.05.2024 г.; каких-либо дополнительных документов не представила.

Изучив 11.06.2024 г. распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката В., Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат В. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что адвокат В. передала в ООО «Финансовый-консалтинговый центр» персональные данные Р-ва , а именно: фамилию, имя, отчество, номера расчётных счетов, открытых на имя Р-ва , наименования банков, в которых счета открыты, сведения о получаемых им денежных средствах, в том числе заработной платы, о движении денежных средств по этим счетам. При этом, Р-ов  в соответствии со ст. 7 Федерального закона от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» своего согласия на раскрытие персональных данных не давал.

Действия адвоката В., выразившиеся в раскрытии персональных данных Р-ва , в отсутствии его согласия, признаны решением Т-о районного суда г. Москвы от 23.05.2023 г. по делу № 2-ХХХХ/2023 незаконными.

Решение Т-о районного суда г. Москвы от 23.05.2023 г. было обжаловано адвокатом В., однако апелляционным определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 28.02.2024 г. данное решение оставлено без изменения, а жалоба адвоката В. – без удовлетворения.

Указанными выше судебными актами установлены нарушения законодательства в сфере адвокатуры и защиты персональных данных, в частности, передача сведений адвокатом В., содержащих персональные данные для исследования, в виде запроса, который не отвечал понятию «адвокатского запроса», поскольку адвокат В. не запросила какие-либо конкретно определённые сведения, а запросила проведение исследования документов, которые содержат конфиденциальные сведения, в том числе персональные данные.

С учётом данных обстоятельств, судебными инстанциями сделан вывод, что передача документов, содержащих персональные данные, третьим лицам с целью аудиторского исследования, не может быть квалифицирована как реализация адвокатом права на адвокатский запрос.

Так, в соответствии со ст. 6.1 Федерального закона № 63 адвокат вправе направлять в органы государственной власти, органы местного самоуправления, общественные объединения и иные организации в порядке, установленном Федеральным законом № 63, официальное обращение по входящим в компетенцию указанных органов и организаций вопросам о предоставлении справок, характеристик и иных документов, необходимых для оказания квалифицированной юридической помощи.

Согласно решению Совета Федеральной палаты адвокатов от 08.07.2021 г. «Об адвокатском запросе», направление адвокатских запросов предоставлено лицам, имеющим статус адвоката, исключительно с целью получения информации, носящей строго доказательственный характер – то есть сбора уже имеющихся у адресата адвокатского запроса конкретно определённых сведений, совокупность которых позволит обосновать позицию в интересах доверителя, по вопросам, входящих в компетенцию адресата.

В Определении Верховного Суда Российской Федерации № 49-В10-5 от 12.05.2010 г. указано, что закреплённое в ст. 6 Федерального закона № 63, право адвоката собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, и обязанность соответствующего органа предоставить такую информацию, не распространяются на установленные законом конфиденциальные сведения, в том числе персональные данные.

Таким образом, действия адвоката В. противоречат указанным выше нормам.

Вместе с тем, в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Указанные выше требования адвокатом В. были нарушены.

Допущенные адвокатом В. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката В., Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат В. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

Решением Совета АППК от 25.07.2024 года  дисциплинарное производство в отношении адвоката В. прекратить вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката З.

Распоряжением президента АППК № 69 от 16.10.2024 г. было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката З.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило частное постановление судьи  Х. районного суда  Б. от 04.10.2024 г., вынесенное по уголовному делу № 1-ХХ/2024.

Указанное выше частное постановление имеет следующее содержание:

«…Х. районным судом рассмотрено уголовное дело в отношении Т-а , обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 134 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В судебном заседании государственным обвинителем заявлено ходатайство о вынесении частного постановления в адрес Адвокатской палаты Пермского края в связи с нарушением адвокатом З. норм Федерального закона от 31.05.2022 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и положений ст.ст. 4, 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, принятого I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003.

В силу ч. 4 ст. 29 УПК РФ, если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное определение или постановление, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер.

Из материалов уголовного дела, протокола осмотра и прослушивания фонограммы от 04.04.2024 следует, что адвокат З. в ходе телефонных разговоров ориентировал мать несовершеннолетней потерпевшей Г-у. не выполнять требования должностных лиц правоохранительных органов. О таких фактах в судебном заседании сообщила и законный представитель несовершеннолетней потерпевшей Ш-а .

Вследствие указаний адвоката З. мать несовершеннолетней потерпевшей – Г-а , в период с февраля до апреля 2024 года фактически препятствовала прохождению несовершеннолетней дочерью Г. потерпевшей по уголовному делу , назначенной следователем судебно­психиатрической экспертизы. В связи с этим, потребовалось осуществление привода несовершеннолетней потерпевшей для производства экспертизы. Также из рапортов сотрудников полиции следует, что адвокат З. 15.04.2024 препятствовал сотрудникам полиции доставить несовершеннолетнюю Г. для прохождения судебно-психиатрической экспертизы в здание ГБУЗ ПК «Краевая клиническая психиатрическая больница».

Согласно п.п. 1, 4 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2022 № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

В силу положений ст.ст. 4, 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, принятого I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003, адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии; в любо ситуации, в том числе вне профессиональной деятельности, адвокат обязан сохранять честь и достоинство, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения.

Изложенные выше действия адвоката З. не соответствовали указанным требованиям «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексу профессиональной этики адвоката, способствовали более длительному сроку предварительного следствия по делу, что негативным образом отразилось на соблюдении разумных сроков судопроизводства, повлекли нарушение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, в том числе обвиняемого, который содержался под стражей…».

 

В своём объяснении (вх. № 1221.1 от 10.12.2024 г.) адвокат З. сообщает следующее:

«…Предоставляя данные пояснения, я предварительно получил от доверителя Г-й  письменное разрешение на разглашение адвокатской тайны в допустимых пределах по своему усмотрению.

22.01.2024 мною заключено соглашение с Г-й об оказании юридической помощи ей и её несовершеннолетней дочери Г.в рамках уголовного дела № 12402570001000ХХХ, возбуждённого 19.01.2024.

23.01.2024 по поручению доверителя я вручил следователю    МСО СУ СК России по Пермскому краю ходатайство о проведении допроса несовершеннолетней.

26.01.2024 мне в удовлетворении данного ходатайства следователем отказано.

01.02.2024 я и Г-а отведены от участия в деле постановлением следователя, так как он посчитал, что действия Г-й  противоречат интересам её дочери, а я являюсь представителем и самой Г-й .

Постановление мною обжаловано прокурору, в суд, но оставлено без изменения.

Таким образом, я был отведён от участия в уголовном деле № 12402570001000ХХХ, даже не став допущенным к участию в нём, поскольку постановление о допуске меня, как представителя несовершеннолетней Г., так и не было вынесено следователем. Я ни разу и не получил, и не видел ни одного документа из материалов уголовного дела.

Все наши дальнейшие правоотношения с Г-й имели только лишь консультативный характер без участия в следственных мероприятиях. При этом мой доверитель Г-а , как мне известно, полностью довольна оказанными мною ей услугами и по настоящее время мы находимся с ней в хороших и доверительных отношениях.

Все наши переговоры и общения с Г-й являются конфиденциальной информацией, защищённой адвокатской тайной. При этом фонограмма, на которую ссылается суд в частном постановлении от 04.10.2024, никак не доказывает, что 16 и 19 февраля 2024 года я разговаривал с Г-й  об уголовном деле № 12402570001000ХХХ. Да и содержание протокола осмотра фонограммы от 04.04.2024 составлено следователем, который препятствовал мне в участии в деле в качестве представителя Г. с его личной интерпретацией разговора. То есть протокол даже не содержал прямую речь моего общения с Г-й .

И рассекречен прокурором данный протокол в судебном заседании, и вообще приобщён к материалам уголовного дела, был исключительно с целью отомстить мне, за то, что следователю, пришлось уволиться из СК России, даже не закончив расследование уголовного дела (достаточно серьёзное нарушение прав несовершеннолетней Г. им было допущено при расследовании 10.06.2024 он в сговоре с врачами психиатрической больницы поместил потерпевшую на 4 дня, против её воли, в стационар без направления об этом ходатайства в суд). А также за то, что за незаконные методы расследования, недостаточный прокурорский надзор, должностные лица прокуратуры и СК России понесли взыскания по службе.

Протокол осмотра фонограммы от 04.04.2024 совершенно не имел никакого отношения к доказательствам вины Т-а по уголовному делу.

В части привлечения меня к ответственности по ст. 19.3 КоАП РФ, считаю необходимым отметить следующее.

15.04.2024 мой доверитель Г-а  позвонила мне и сказала, дочь, против её воли и без согласия Г-й, забрали из школы и увезли в г. Пермь в больницу. Она попросила меня быть с дочерью, чтобы с ней не произошло ничего плохого.

Прибыв в больницу, и представившись адвокатом Г. (представил им удостоверение и ордер) лицам, которые держали зарёванную дочь Г-й за руки и не опускали, я попросил их дать мне время, чтобы поговорить с девочкой и успокоить её. На что мне было отвечено отказом, но когда я попытался поговорить с девочкой стоя на расстоянии 2-3 метров то неё, намеренно добиваясь, чтобы девочка не услышала о своих правах при проведении в отношении неё экспертизы, я был грубо оттолкнут в сторону, с фразой: «Пошёл отсюда! Чё ты сюда пришёл?».

Я сразу же потребовал лицо, оттолкнувшее меня, представить мне свои документы, и увидел, что человеком, толкнувшим меня, является сотрудник полиции.

20.04.2024 я написал жалобу в Следственный комитет РФ о незаконном применении в отношении меня физической силы сотрудником полиции.

Данное заявление, в соответствии с инструкцией СУ СК России, было перенаправлено для рассмотрения следователю, в производстве которого находилось уголовное дело, и поскольку сотрудник полиции и следователь действовали согласованно, следователь, с целью оказания данному полицейскому содействия, 23.04.2024 выделил в отношении меня материалы о том, что я 15.04.2024 якобы воспрепятствовал законной деятельности сотрудника полиции.

Конечно же, описание данного правонарушения даже звучало глупо, а именно: «...препятствовал пройти в здание больницы, пытался поговорить с Г.».            08.05.2024 в отношении меня был составлен протокол об административном правонарушении, 31.05.2024  Х. районный суд ПК привлёк меня к ответственности, нарушив мои права на защиту.

Решение  Х. районного суда ПК от 31.05.2024 я обжаловал в Пермский краевой суд, которым 09.07.2024 это решение было отменено как незаконное, а дело возвращено на новое рассмотрение.

19.07.2024 постановлением  Х. районного суда ПК производство по делу прекращено на основании п. 6 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ (за истечение сроков давности).

Обжаловать данное решение не было никакого смысла, поскольку исходя из правовой позиции Конституционного суда РФ, выраженной в постановлении от 16.06.2009 № 9-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан М.Ю. Карелина, В.К. Рогожкина и М.В. Филандрова», лицо, в отношении которого дело об административном правонарушении прекращено ввиду истечения сроков давности, считается невиновным, т.е. государство, отказываясь от преследования лица за административное правонарушение, не ставит более под сомнение его статус в качестве невиновного и, более того, признаёт, что не имеет оснований для опровержения его невиновности.

Таким образом, прекращение в отношении меня производства по делу за истечением срока давности, не является прекращением дела по нереабилитирующим основаниям, как например такое предусмотрено УК РФ. Это распространённое заблуждение недостаточно грамотных юристов, которое уже давно опровергнуто Конституционным судом РФ.

Я оказывал правовую помощь доверителю Г-й  в соответствии с требованиями законодательства об адвокатуре, действуя исключительно по КПЭА. Если бы представители различных правоохранительных ведомств действовали бы в отношении Г-ой  законно, а она им как-то препятствовала бы в этом, то уверен, что с учётом предвзятого к ней отношения со стороны практически всех государственных органов власти, она незамедлительно была бы привлечена к ответственности, в том числе по ст. 19.3 КоАП РФ или по 5.35 КоАП РФ. Но в отношении Г-ой  даже вопрос о привлечении её к какой-либо ответственности никогда не инициировался, и объясняется это тем, что действия, как сотрудников полиции, так и следователя СК России, всегда осуществлялись с долей нарушений законодательства, о которых я своевременно предупреждал Г-у  и давал ей грамотную консультацию.

Частное постановление суда от 04.10.2024 я обжаловал в Пермский краевой суд, однако на то, что постановление будет отменено вышестоящим судом, я не надеюсь, понимая о наличии негласного кураторства между судьями  Х. районного суда ПК и Пермского краевого суда, и прогнозирую полное отсутствие соблюдения судом принципа объективности при рассмотрении моей жалобы…».

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат З. подтвердил доводы, приведённые им в письменном объяснении (вх. № 1221.1 от 10.12.2024 г.), дополнительных документов (кроме документов, приложенных к объяснению) не представил.

Изучив частное постановление судьи О-о районного суда  Б. от 04.10.2024 г., вынесенное по уголовному делу № 1-ХХ/2024, объяснение адвоката З. (вх. № 1221.1 от 10.12.2024 г.) и другие материалы дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката З., приведённые им в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к заключению о необходимости прекращения дисциплинарного производства, поскольку адвокат З. не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, а также надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем и адвокатской палатой.

Принимая данное заключение, квалификационная комиссия исходила из следующего:

1) В соответствии с ч. 1 ст. 391 УПК РФ определение или постановление суда первой инстанции вступает в законную силу и обращается к исполнению по истечении срока его обжалования.

Адвокатом З. подана жалоба на частное постановление, послужившее поводом к возбуждению дисциплинарного производства, которая на момент принятия настоящего заключения находится на стадии рассмотрения в апелляционной инстанции.

Согласно п. 9.2.1. Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде,[6] определение или постановление суда первой инстанции вступает в законную силу и обращается к исполнению по истечении срока его обжалования в апелляционном порядке либо в день вынесения судом апелляционной инстанции определения или постановления.

Согласно абз. 6 п. 14.5. Инструкции, на выдаваемой копии судебного акта уполномоченным работником аппарата суда делается отметка о дате вступления его в законную силу или о том, что оно в законную силу не вступило.

Данное требование не нашло своего исполнения, в поступившем частном постановлении отсутствуют сведения о его вступлении в законную силу, что исключает возможность обращения поступившего судебного акта к исполнению.

2) В соответствии с требованиями п. 7 ч. 2 ст. 20 КПЭА сообщение суда признаётся допустимым поводом к возбуждению дисциплинарного производства, если оно подано в письменной форме и в нём указаны обстоятельства, на которых лицо, обратившееся с сообщением, основывает свои требования, а также приведены доказательства, подтверждающие эти обстоятельства.

Судом не представлены какие-либо доказательства, подтверждающие недобросовестное выполнение адвокатом З. профессиональных обязанностей.

Адвокатская палата и её органы не наделены действующим законодательством полномочиями по сбору доказательств, они лишь оценивает те материалы, которые были им представлены участниками дисциплинарного спора.

3) При решении вопроса о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, следует принимать во внимание не только закреплённые КПЭА нормы профессиональной этики адвоката, но и сложившуюся дисциплинарную и судебную практику по данной категории дел, и исходить из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (в данном конкретном случае на судью), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований. Все сомнения в виновности адвоката, которые не могут быть устранены в порядке, установленном законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, толкуются в пользу адвоката.

Объективных доказательств, опровергающих доводы адвоката о добросовестном исполнении профессиональных обязанностей, судом (судьёй) не представлено.

Таким образом, презумпция добросовестности адвоката З. не опровергнута, что исключает возможность дисциплинарного производства.

4) В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 18 Федерального закона от 31.05.2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат не может быть привлечён к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии).

Указанные основания для привлечения адвоката З. к дисциплинарной ответственности (наличие вступившего в законную силу приговора суда, устанавливающего виновность адвоката в преступном действии либо бездействии) на момент принятия настоящего заключения отсутствуют.

5) Согласно положениям п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, Законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Поведение адвоката З. соответствует указанным требованиям, какие-либо претензии (жалобы) со стороны доверителя отсутствуют.

6) В соответствии с требованиями ч.ч. 1, 2 ст. 18 и ч. 2 ст. 19 КПЭА адвокат может быть привлечён к дисциплинарной ответственности только за конкретное нарушение законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, которое порочит честь и достоинство адвоката, умаляет авторитет адвокатуры и причиняет существенный вред доверителю или адвокатской палате.

Указанные признаки дисциплинарного проступка в поведении адвоката З. квалификационной комиссией не установлены.

7) Порядок возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката установлен и строго определён Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также Кодексом профессиональной этики адвоката.

Облечение судом своего сообщения в адвокатскую палату в форму частного определения либо частного постановления никаких дополнительных предпочтений или преимуществ не создаёт, для целей дисциплинарного производства является нейтральным.

Согласно определению Конституционного Суда РФ № 456-О-О от 15.07.2008 года установление оснований для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности отнесено законодателем к исключительной компетенции органов адвокатского сообщества, для которых частное определение или постановление суда не имеет преюдициальной силы (подпункт 9 пункта 3, пункт 7 статьи 31, пункт 7 статьи 33 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Данная позиция также нашла своё закрепление в кассационном определении Верховного Суда Российской Федерации от 13.09.2011 года по делу № 48-011-86 и в других судебных актах.

На основании изложенного, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 2 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

 

Прекратить дисциплинарное производство, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката; надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем или адвокатской палатой.

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства,19.12.2024 года  Совет АППК признаёт заключение Квалификационной комиссии АППК обоснованным и считает возможным прекратить дисциплинарное производство в отношении адвоката З., поскольку в его поведении отсутствуют признаки дисциплинарного проступка.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Ц.

Распоряжением президента АППК № У-2 от 02.08.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Ц.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление вице-президента АППК .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…В соответствии с докладной запиской руководителя ЦОД АППК  от 24.07.2024 г. адвокатом Ц. в 2024 году произведено исключение себя из графика дежурств адвокатов, работающих по делам по назначению, в количестве 133 дней, а также им допущено 10 неисполненных поручений из 12 (состоялось 9 замен по неявке и 1 отправка кода отмены).

Неисполнение адвокатом более 50% от общего числа поручений, распределённых адвокату в течение календарного года, и (или) исключение из графика дежурств на срок более 120 дней суммарно с начала года, признаётся фактическим отказом адвоката от выполнения профессиональных обязанностей по участию в делах по назначению (п. 2.7 Правил АППК по исполнению Порядка назначения адвокатов, утв. решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019 г.).

В этой связи решением Совета АППК от 25.07.2024 г. адвокат Ц. исключён из группы (графика) адвокатов, участвующих в делах по назначению с 01.08.2024 г.

Вместе с тем, согласно пп. 2 п. 1 ст. 7 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия и суда.

В соответствии с п. 6 ст. 15 КПЭА адвокат обязан выполнять решения органов адвокатской палаты и органов Федеральной палаты адвокатов, принятые в пределах их компетенции.

Адвокат обязан участвовать лично или материально в оказании юридической помощи по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в порядке, определяемом решением Совета ФПА РФ и принимаемыми в соответствии с ним решениями советов адвокатских палат субъектов Российской Федерации (п. 7 ст. 15 КПЭА).

В отношении адвокатов, допустивших неисполнение требований № 63-ФЗ, КПЭА и указанных Правил, в зависимости от имеющих значение обстоятельств, могут быть применены меры воздействия. Помимо организационных мер воздействия (исключение из группы (графика) адвокатов, участвующих в делах по назначению) такие адвокаты могут быть привлечены к дисциплинарной ответственности.

Фактический отказ адвоката Ц. от выполнения профессиональных обязанностей по участию в делах по назначению при данных обстоятельствах является грубым нарушением адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА, неисполнением решений органов адвокатской палаты, совершённым умышленно. 

Кроме того, по информации руководителя Курсов повышения квалификации адвокатов от 26.07.2024 г. адвокат Ц. в 2024 году последовательно включался в группы обучения № 11, 14 и 15. Какие-либо сведения о фактическом прохождении обучения адвокатом отсутствуют.

Требования к адвокату о постоянном и непрерывном совершенствовании знаний (пп. 3 п. 1 ст. 7 № 63-ФЗ, п. 3 ст. 8 КПЭА) выражаются в его обязанности ежегодно повышать свой профессиональный уровень.

Стаж работы Ц. в качестве адвоката составляет 16 лет 9 месяцев.

Адвокаты со стажем более трёх лет должны ежегодно повышать свой профессиональный уровень в количестве не менее 30 академических часов (п. 13 Стандарта профессионального обучения и повышения профессионального уровня адвокатов, утв. 18.04.2019 IX Всероссийским съездом адвокатов).

Адвокат, не выполняющий указанные требования, может быть привлечён к дисциплинарной ответственности в соответствии с КПЭА (п. 31 Стандарта ФПА РФ, п. 3.2 Положения «О порядке исполнения Стандарта ФПА РФ», утв. решением Совета АППК от 25.04.2024 г.).

Таким образом, в действиях адвоката Ц. усматриваются признаки дисциплинарного проступка, влекущего применение мер дисциплинарной ответственности…».

 

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат Ц. на заседание не прибыл, о причинах неявки не сообщил, каких-либо заявлений и документов не представил.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат Ц. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката Ц., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Ц. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что адвокат Ц., включённый в состав группы адвокатов, работающих по назначению в порядке ст.ст. 50, 51 УПК РФ, в 2024 году необоснованно исключил себя из графика дежурств в «Личном кабинете адвоката» на сайте АППК в количестве 133 дней, а также не исполнил без уважительных причин  10 поручений из 12 ему распределённых.

Неисполнение адвокатом более 50% от общего числа поручений, распределённых адвокату в течение календарного года, и (или) исключение из графика дежурств на срок более 120 дней суммарно с начала года, в соответствии с п. 2.7 Правил АППК по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утверждённого решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019 г., и назначения адвоката в качестве представителя в гражданском и административном судопроизводстве (далее по тексту – Правила), признаётся фактическим отказом адвоката от выполнения профессиональных обязанностей по участию в делах по назначению.

Фактический отказ адвоката Ц. от выполнения профессиональных обязанностей по участию в делах по назначению при данных обстоятельствах является грубым нарушением требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА, а также неисполнением решений органов адвокатской палаты, совершённым умышленно. 

Кроме того, адвокат Ц. в 2024 году последовательно включался в группы обучения № 11, 14 и 15. Какие-либо сведения о фактическом прохождении обучения адвокатом отсутствуют.

Стаж адвокатской деятельности адвоката Ц. составляет более 3 лет.

Адвокаты со стажем более трёх лет должны ежегодно повышать свой профессиональный уровень в количестве не менее 30 академических часов.

Сведения о выполнении адвокатом Ц. данной нормы профессионального обучения в АППК отсутствуют.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката Ц. Квалификационная комиссия АППК усматривает признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ  «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту - Федеральный закон № 63) адвокат обязан исполнять требования об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, а также оказывать юридическую помощь гражданам Российской Федерации бесплатно в случаях, предусмотренных законом.

На основании п. 5 ч. 3 ст. 31 Федерального закона № 63, Совет адвокатской палаты определяет порядок оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда.

Порядок оказания адвокатами юридической помощи по назначению в Пермском крае установлен «Правилами АППК по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утверждённого решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года» (далее по тексту – Правила).

Согласно п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 6 ст. 15 КПЭА, адвокат обязан исполнять решения ор­ганов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с п. 3.4 Правил, дежурный адвокат обязан в дни дежурств обеспечить приём смс-сообщений, электронной почты, знакомиться с информацией, размещённой на интернет-сайтах АППК, и исполнять все поручения на оказание юридической помощи по назначению, в том числе за пределами района своего проживания (регистрации).

Согласно п. 5.9 Правил, адвокат, которому выдан ордер на оказание юридической помощи по назначению, оказывает юридическую помощь доверителю на всех стадиях производства по уголовному делу.

Указанные выше требования п.п. 3.4 и 5.9 Правил адвокат Ц. грубо нарушил, поручения на оказание юридической помощи в порядке ст.ст. 50-51 УПК РФ не исполняет длительное время.

В соответствии с п. 3.1 Правил, каждый адвокат, участвующий в оказании юридической помощи по назначению, включается в ежедневный график дежурств, в том числе в выходные и праздничные дни, того судебного района, в котором он осуществляет свою профессиональную деятельность.

Согласно п. 3.2 Правил, адвокат, имеющий причины, не позволяющие ему принимать к выполнению поручения, может исключить из графика соответствующие дни дежурств.

При этом, адвокат, исключивший из дежурства конкретные дни, обязан по запросу вице-президента (президента) АППК обосновать, в том числе документально, объективные причины, по которым он исключил себя из графика работы по делам по назначению.

В соответствии с п. 3.3 Правил, к объективным причинам (при документальном их обосновании) для принятия адвокатом решения об исключении из графика дежурств в конкретные дни могут быть отнесены:

а) болезнь, подтверждённая листком нетрудоспособности, справкой медицинского учреждения;

б) участие в длительном судебном процессе по назначению, занятость по другим делам, находящимся в производстве;

в) ежегодный отдых (60 дней в году).

Согласно абз. 3 п. 2.7 Правил, неисполнение адвокатом поручений в пределах от 30 до 50% (включительно) от общего числа поручений, распределённых адвокату в течение календарного года, и (или) исключение адвоката из графика дежурства на срок более 60 дней, но не более 120 дней суммарно с начала года, признаётся ненадлежащим исполнением адвокатом профессиональных обязанностей по участию в делах по назначению.

Согласно абз. 6 п. 2.7 Правил, неисполнение адвокатом более 50% от общего числа поручений, распределённых адвокату в течение календарного года, и (или) исключение из графика дежурств на срок более 120 дней суммарно с начала года, признаётся фактическим отказом адвоката от выполнения профессиональных обязанностей по участию в делах по назначению.

В 2024 году адвокат Ц. необоснованно исключил себя из графика дежурств в «Личном кабинете адвоката» на сайте АППК в количестве 133 дней, а также не исполнил без уважительных причин 10 поручений из 12 ему распределённых, что указывает на грубое нарушение требований п. 2 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 7 ст. 15 КПЭА, а также п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и ч. 6 ст. 15 КПЭА.

Согласно требованиям п. 9 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе допускать нарушения порядка оказания юридической помощи по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, установленного решением Совета ФПА РФ и принимаемыми в соответствии с ним решениями советов адвокатских палат субъектов Российской Федерации.

Вместе с тем, в соответствии с требованиями п. 3 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан постоянно совершенствовать свои знания самостоятельно и повышать свой профессиональный уровень в порядке, установленном ФПА РФ и адвокатскими палатами субъектов Российской Федерации.

Общий порядок обучения адвокатов установлен «Стандартом профессионального обучения и повышения профессионального уровня адвокатов», утверждённым IX Всероссийским съездом адвокатов 18.04.2019 года (далее по тексту – Стандарт ФПА РФ).

Согласно п. 13 Стандарта ФПА РФ, адвокаты со стажем более 3 лет должны ежегодно повышать профессиональный уровень в количестве не менее 30 академических часов.

Указанную норму академических часов адвокат Ц. не выполнил, от обучения в группах №№ 11, 14 и 15 необоснованно уклонился.

Допущенные адвокатом Ц. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат Ц. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

При рассмотрении 26.09.2024 года  дисциплинарного производства Советом АППК установлено, что ранее, а именно 22.02.2024 года,  адвокат Ц. привлекался к дисуиплинарной отвественности .

Согласно положениям ч. 1 ст. 26 КПЭА, если в течение года со дня наложения дисциплинарного взыскания адвокат не будет подвергнут новому дисциплинарному взысканию, он считается не имеющим дисциплинарного взыскания.

Таким образом, срок погашения (снятия) ранее наложенного на адвоката Ц. дисциплинарного взыскания в виде замечания в соответствии с ч. 1 ст. 26 КПЭА не истёк, в связи с чем указанное выше дисциплинарное взыскание на момент принятия настоящего решения является действующим.

             На основании указанных данных и в  соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 25 КПЭА Совет АППК решил объявить адвокату Ц. предупреждение.

 

 

 

7.Дисциплинарная практика в отношении адвокатов, допустивших нарушение правил на защиту

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Д.

Распоряжением президента АППК № 58 от 15.08.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Д.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Пермского краевого суда от 06.08.2024 г., вынесенное по делу № 22-ХХХХ/2024.

Указанное частное определение имеет следующее содержание:

«…Приговором   Х. районного суда г. Перми от 14 июня 2024 года С-в осуждён по ч. 2 ст. 228 УК РФ к 4 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима, со штрафом в размере 50 000 рублей.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Пермского краевого суда от 6 августа 2024 года приговор отменён в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона.

Судебной коллегией установлено, что защиту С-а  в суде первой инстанции осуществлял по назначению суда адвокат Д.

Согласно протоколу судебного заседания от 13 июня 2024 года, С-в  после оглашения государственным обвинителем предъявленного ему обвинения, указал, что признаёт свою вину в полном объёме. Вместе с тем, давая показания по предъявленному обвинению, С-в  неоднократно указывал, что наркотическое средство он приобретал в меньшем объёме, а оперативно-розыскное мероприятие «Наблюдение» не проводилось. То есть, вину в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ, С-в  фактически признал частично, оспаривая квалификацию, данную его действиям органом предварительного расследования, а также реальность проведения оперативно-розыскного мероприятия.

Вопреки указанной позиции С-а , выступая в судебных прениях в его защиту, адвокат Д. квалификацию его действий не оспаривал, каких-либо доводов в защиту подсудимого, исходя из его позиции по уголовному делу, не высказал, а лишь просил назначить С-у  наказание с учётом совокупности смягчающих его наказание обстоятельств, применив положения ст. 73 УК РФ, что явно противоречило позиции и интересам подзащитного.

В соответствии со ст. 48 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.

Согласно положениям ст. 49 УПК РФ защитником является лицо, осуществляющее в установленном уголовно-процессуальном законом порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу.

Согласно п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», пп. 2 ч. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Таким образом, в нарушение вышеприведённых норм закона, защитник по назначению адвокат Д. не выполнил своих обязанностей, связанных с представлением интересов в судебном заседании подсудимого С-а , чем лишил его права на эффективную защиту в стадии судебного разбирательства, что повлекло отмену приговора судом апелляционной инстанции.

В этой связи с целью недопущения подобного впредь судебная коллегия считает необходимым обратить внимание президента Адвокатской палаты Пермского края на нарушения, допущенные адвокатом Д. при осуществлении защиты подсудимого С-а …».

 

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, адвокат Д. на заседание не прибыл, о причинах неявки не сообщил, каких-либо заявлений и документов не представил.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат Д. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката Д., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Д. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что в производстве Х. районного суда г. Перми находилось уголовное дело по обвинению  С-а   в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ.

Защиту подсудимого С-а  в суде первой инстанции осуществлял адвокат Д. по назначению суда в порядке ст.ст. 50, 51 УПК РФ.

13.06.2024 г. в судебном заседании подсудимый С-в  оспаривал квалификацию инкриминируемого ему деяния, свою вину признавал частично, поясняя, что наркотическое средство он приобретал в меньшем объёме, а оперативно-розыскное мероприятие «Наблюдение» в отношении него не проводилось.

Вопреки позиции подсудимого С-а , адвокат Д. выступая в прениях квалификацию действий подзащитного не оспаривал, каких-либо доводов в защиту подсудимого, исходя из его позиции по уголовному делу, не высказал, а лишь просил назначить С-у  наказание с учётом совокупности смягчающих его наказание обстоятельств, применив положения ст. 73 УК РФ, что явно противоречило позиции и интересам подзащитного.

Таким образом, адвокат Д., выступая в прениях сторон, действуя вопреки законным интересам доверителя, высказал позицию, противоречащую позиции подсудимого С-а по квалификации вменённого ему обвинения, чем ухудшил положение доверителя и нарушил право подсудимого на защиту, что повлекло за собой отмену обвинительного приговора.

Частное определение адвокат Д. не обжаловал, что указывает на отсутствие к тому достаточных оснований и соответствие описанных в судебном акте событий фактическим обстоятельствам дела.

В действиях (бездействии) адвоката Д. квалификационная комиссия усматривает наличие признаков дисциплинарного проступка, свидетельствующих о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям ст. 12 КПЭА, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно положениям ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

В соответствии с требованиями п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Согласно положениям п. 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного.

На основании требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Указанные выше требования (как это следует из содержания частного определения) адвокатом Д. были нарушены.

Допущенные адвокатом Д. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат Д. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства на заседании 26.09.2025 года, обсудив доводы адвоката Д., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 875 от 11.09.2024 г.), Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката Д., Совет АППК принял во внимание отсутствие у него действующих дисциплинарных взысканий и полагает возможным с учётом тяжести совершённого проступка, обстоятельств его совершения и формы вины в соответствии с п. 1 ч. 6 ст. 18 КПЭА ограничиться применением меры дисциплинарной ответственности в виде «Замечания».

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката С.

Распоряжением президента АППК № 68 от 16.10.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката С.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Пермского краевого суда от 01.10.2024 года, вынесенное по делу № 22-ХХХ/2024.

Указанное частное определение имеет следующее содержание:

«…Приговором Х. городского суда Пермского края от 5 августа 2024 года К-в  осуждён по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ, ч. 2 ст. 116.1 УК РФ, в соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ, ч. 5 ст. 74 УК РФ, ст. 70 УК РФ к 5 годам лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

При рассмотрении настоящего уголовного дела в апелляционном порядке были выявлены обстоятельства, требующие вынесения частного определения.

В силу ч. 1 ст. 49 УПК РФ защитник осуществляет в установленном уголовно-процессуальным законом порядке защиту прав и интересов подозреваемых, обвиняемых и подсудимых и оказывает им юридическую помощь в производстве по уголовному делу.

Согласно п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

В соответствии с положениями п. 3 ч. 4 ст. 6 указанного Федерального закона, а также п. 2 ч. 1 ст. 9 и ч. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного.

Из материалов дела следует, что защиту подсудимого К-а  в суде первой инстанции на основании ст. 51 УПК РФ осуществляла адвокат по назначению С.

Согласно предъявленному обвинению К-в  обвинялся, в том числе, в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшему К., опасного для жизни человека, с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Исходя из материалов уголовного дела, К-в  в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства не отрицал, что причинил указанные выше телесные повреждения К., однако утверждал, что сделал это неумышленно, а также в связи с насильственным посягательством со стороны потерпевшего, которого он опасался, отобрав у него нож в ходе борьбы и сам при этом получив телесные повреждения – порезы на руке.

Несмотря на указанную выше позицию К-а  относительно фактических обстоятельств дела, которую он поддерживал на протяжении всего предварительного расследования и судебного разбирательства, адвокат С., выступая в судебных прениях, осуждение своего подзащитного и квалификацию его действий по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ не оспаривала, просила лишь о назначении наказания, не связанного с лишением свободы.

Таким образом, адвокат С. заняла по делу позицию, противоречащую позиции доверителя, отрицавшего наличие у него умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему, связывавшего данное деяние с применением потерпевшим насилия, то есть не выполнила свои обязанности по осуществлению защиты К-а  в суде первой инстанции, тем самым нарушила гарантированное Конституцией РФ и уголовно-процессуальным законом право подсудимого на защиту.

В апелляционной жалобе адвокат С. также оспаривала приговор только в части несправедливости назначенного К-у  наказания, в то время как сам осуждённый в своей апелляционной жалобе вновь указывает на оставление без должной оценки его показаний в части отсутствия у него умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему К., а также на исходившую со стороны последнего опасность.

Приведённые выше обстоятельства указывают на то, что адвокат С. не выполнила свои обязанности, связанные с представлением интересов в судебном заседании подзащитного К-а , тем самым лишив его права на эффективную защиту, что послужило основанием для отмены приговора.

При таких обстоятельствах, судебная коллегия считает необходимым обратить внимание президента Адвокатской палаты Пермского края на нарушение права на защиту подсудимого К-а , допущенное адвокатом С. при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции и недопустимость аналогичных нарушений требований закона в дальнейшем…».

 

В своём объяснении (вх. № 1023 от 23.10.2023 г.) адвокат С. сообщает следующее:

«…В порядке ст. 51 УПК я осуществляла защиту К-а  в Х. городском суде.

В материалах дела было недостаточно характеристик личности моего подзащитного, я самостоятельно не смогла обеспечить положительных письменных характеристик мной были опрошены соседи  и участковый. В связи с данными обстоятельствами, совместно с подзащитным было принято решение заявить ходатайство о допросе в судебном заседании мамы моего подзащитного . Я связалась с мамой подзащитного и обеспечила явку в судебное заседание. Суд данное ходатайство удовлетворил, она была допрошена в качестве свидетеля и положительно охарактеризовала моего подзащитного. Мама подзащитного занимала активную позицию по защите своего сына. 02.08.2024 года перед началом судебного заседания для согласования позиции мной была проведена консультация подзащитного, в ходе которой я сообщила ему, что мной обеспечена явка в судебное заседание его мамы. Мой подзащитный попросил присутствовать при консультации его маму, так как мой подзащитный настаивал при консультации присутствовала его мама я не возражала. К-в пояснил мне, что он признаёт вину по всем преступлениям, в том числе и по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК в полном объёме для смягчения наказания. Я пояснила, что он может высказать  своё отношение к вине до ухода суда в совещательную комнату. Так же мы определились о необходимости заявления ходатайства о назначении по делу экспертизы и подготовили письменное ходатайство. Мой подзащитный настоял, что заявит данное ходатайство сам, учитывая позицию моего подзащитного в ходе судебного заседания, я поддержала данное ходатайство, суд в удовлетворении ходатайства отказал.

Выступать в прениях мой подзащитный отказался. При выступлении в прениях я действительно не оценила квалификацию по п. «з», ч. 2 ст. 111 УК. Рядом со мной сидела допрошенная в ходе судебного заседания мама подзащитного , после выступления прокурора в прениях она зарыдала, и я на какой-то момент отвлекалась и упустила что не оценила квалификацию и не высказала свою позицию.

Потерпевший жалоб на приговор не направлял, прокурор так же не оспаривал законность вынесенного приговора в связи с мягкостью назначенного наказания. Напротив, в суде апелляционной инстанции прокурор настаивал на законности постановленного приговора (копию протокола прилагаю). После ознакомления с апелляционным определением я посчитала необходимым, прежде всего извиниться перед моим подзащитным. Я встретилась с его мамой, принесла свои извинения, попросила передать мои извинения К-ву , извинения приняты. Я хочу так же извиниться перед адвокатским сообществом за допущенную мной ошибку, прошу предоставить мне возможность доказать, что впредь я никогда не допущу таких ошибок. В настоящее время я все пояснения в прениях приобщаю в процессе в письменном виде, вне зависимости уголовный это процесс, либо гражданский. Я прошу не лишать меня возможности осуществлять адвокатскую деятельность. Вину в предъявленном дисциплинарном обвинении – не выполнении обязанности, связанные с представлением интересов в судебном заседании подзащитного К-а я признаю, мне очень стыдно за допущенную мной ошибку. Подзащитный К-в  устно меня просил не подавать апелляционную жалобу, но подписывать письменный отказ от подачи апелляционной жалобы отказался. В связи с чем, мне было необходимо обжаловать приговор. Я действительно не обжаловала квалификацию в апелляционной жалобе, жалоба была принята к производству судом без каких-либо замечаний, по существу жалоба не рассматривалась судом апелляционной инстанции. Я с данными доводами суда согласна, в дальнейшем я не допущу таких ситуаций…».

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат С. свою вину и факт совершения дисциплинарного проступка признала, дополнительно пояснила, что частное определение она не обжаловала.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката С., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1023 от 23.10.2023 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат С. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что в производстве Х. городского суда Пермского края находилось уголовное дело по обвинению К-а  в совершении преступлений, предусмотренных п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ, ч. 2 ст. 116¹ УК РФ.

Защиту подсудимого К-а  в суде первой инстанции на основании ст. 51 УПК РФ осуществляла по назначению адвокат С.

Согласно предъявленному обвинению, К-в  обвинялся в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшему К., опасного для жизни человека, с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Исходя из материалов уголовного дела, К-в  в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства не отрицал, что причинил указанные выше телесные повреждения К., однако утверждал, что сделал это неумышленно, а также в связи с насильственным посягательством со стороны потерпевшего, которого он опасался, отобрав у него нож в ходе борьбы и сам при этом получив телесные повреждения – порезы на руке.

Несмотря на указанную выше позицию К-а  относительно фактических обстоятельств дела, которую он поддерживал на протяжении всего предварительного расследования и судебного разбирательства, адвокат С., выступая в судебных прениях, квалификацию действий подзащитного К-а по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ не оспаривала, просила лишь о назначении наказания, не связанного с лишением свободы.

Таким образом, адвокат С. заняла по делу позицию, противоречащую позиции доверителя, отрицавшего наличие у него умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему, связывавшего данное деяние с применением потерпевшим насилия, то есть не выполнила свои обязанности по осуществлению защиты К-а  в суде первой инстанции, тем самым нарушила гарантированное Конституцией РФ и уголовно-процессуальным законом право подсудимого на защиту.

В апелляционной жалобе адвокат С. также оспаривала приговор только в части несправедливости назначенного К-у наказания, в то время как сам осуждённый в своей апелляционной жалобе вновь указывает на оставление без должной оценки его показаний в части отсутствия у него умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему К., а также на исходившую со стороны последнего опасность.

Приведённые выше обстоятельства, указывают на то, что адвокат С. не выполнила свои обязанности, связанные с представлением интересов в судебном заседании подзащитного К-а , тем самым лишив его права на эффективную защиту, что послужило основанием для отмены приговора.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК усматривает в действиях (бездействии) адвоката С. признаки дисциплинарного проступка, связанного с неисполнением (равно как и ненадлежащим исполнением) профессиональных обязанностей перед доверителем.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям ст. 12 КПЭА, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно положениям ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

В соответствии с требованиями п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Согласно положениям п. 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного.

На основании требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом С. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката С., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1023 от 23.10.2023 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат С. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

 

 Рассмотрев материалы дисциплинарного производства на заседании 28.11.2024г , обсудив доводы адвоката С., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1023 от 23.10.2023 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката С., Совет АППК принял во внимание отсутствие у неё действующих дисциплинарных взысканий, признание ею своей вины и факта совершения дисциплинарного проступка и полагает возможным с учётом тяжести совершённого проступка, обстоятельств его совершения и формы вины в соответствии с п. 1 ч. 6 ст. 18 КПЭА ограничиться применением меры дисциплинарной ответственности в виде «Замечания».

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката Щ.

Распоряжением президента АППК № 38 от 27.05.2024 года было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Щ.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление вице-президента АППК .

Указанное выше представление имеет следующее содержание:

«…В Адвокатскую палату Пермского края поступили копии постановлений судьи Х. районного суда г. Перми № 1-ХХХ/2024 от 19.02.2024 и апелляционного постановления Пермского краевого суда № 22-ХХХХ/2024 от 18.04.2024 по уголовному делу в отношении К-й , обвиняемой в совершении преступления по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ (вх № 38 от 14.05.2024).

Указанным постановлением судьи Х. районного суда уголовное дело на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ возвращено прокурору для устранения препятствия его рассмотрения судом.

 Суд первой инстанции установил, что при производстве предварительного расследования по уголовному делу в качестве защитника К-й  участвовали адвокат Я., представителем потерпевшего К. выступала адвокат Щ.; при этом адвокаты являются близкими родственниками (мать и дочь).

Судом установлено также, что потерпевший К. с момента обращения в медицинское учреждение менял свои показания относительно обстоятельств получения телесных повреждений, указывая на желание помочь обвиняемой К-й избежать возможного наказания за совершение вменяемого ей преступления.

Суд пришёл к выводу, что при наличии установленных обстоятельств, предусмотренных ст. 72 УПК РФ, участие по уголовному делу адвокатов Я. и Щ. повлекло нарушение прав обвиняемой К-й  и потерпевшего К. на получение квалифицированной юридической помощи.

Суд апелляционной инстанции 28.04.2024, рассмотрев уголовное дело по апелляционной жалобе адвоката Я., постановление Х. районного суда г. Перми от 19.02.2024 оставил без изменения, апелляционную жалобу адвоката Я. без удовлетворения.

Адвокаты Я. и Щ. предоставили свои объяснения по доводам информационного письма судьи Х. районного суда с направленными в адрес АППК указанными судебными актами.

Доводы, изложенные в объяснениях, сводятся к тому, что адвокат Я. осуществляла защиту в ходе предварительного следствия обвиняемой с 04.12.2023 по соглашению, заключённому с К-й  (матерью обвиняемой К-й ).

Адвокат Щ.  вступила в дело в качестве представителя потерпевшего К. 28.01.2024 (в последний день предварительного следствия), заключив с потерпевшим соглашение, не зная о том, что защиту обвиняемой осуществляет её мать.

В тот же день, 28.01.2024, адвокат Щ. при выполнении следственных действий узнала об этом обстоятельстве.

Оба адвоката проинформировали своих доверителей о своих близких родственных отношениях; получили от каждого их согласие на продолжение оказания защиты и представительства соответственно.

Исходя из материалов дела, ранее данных участниками процесса показаний, адвокаты Я. и Щ. не усматривают различия интересов по делу между обвиняемой и потерпевшим, какого-либо конфликта интересов.

Адвокат Щ. по выполнению процессуальных действий 28.01.2024 с участием потерпевшего в дальнейшем участия в деле не принимала.

Адвокат Я. судебные акты о возвращении дела прокурору в настоящее время обжаловала в кассационном порядке.

По результатам проверки следует прийти к выводу о наличии в действиях адвоката Щ. нарушения требований действующего законодательства. 

В соответствии с пп. 3 п. 1 ст. 72 УПК РФ защитник, представитель потерпевшего (…) не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он является близким родственником лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключавшего с ним соглашение об оказании защиты.

Под категорию «лицо, интересы которого противоречат…» относятся процессуальные оппоненты.

Поскольку «потерпевший» по существу является по уголовному делу «субсидиарным обвинителем», в данном случае имеет место противоречие интересов субъектов процесса, осуществляющих противоположные процессуальные функции: обвинения с одной стороны и защиту – с другой.

Наличие противоречий интересов у данных участников процесса презюмируется, то есть не требует дополнительного обоснования и установления.

В сложившейся процессуальной ситуации адвокату Щ. не следовало вступать в уголовное дело в качестве представителя потерпевшего.

Если же адвокату стало известно о наличии конфликта интересов после соответствующего вступления в дело, адвокату следовало принять меры к тому, чтобы в процессуальном порядке устраниться от представления интересов потерпевшего.

Только таким образом не были бы нарушены права обвиняемой и потерпевшего по уголовному делу.

Непринятие адвокатом Щ. соответствующих процессуальных действий привело к возвращению уголовного дела прокурору судом.

В соответствии с п. 5 ст. 15 КПЭА отношения между адвокатами не должны влиять на защиту интересов участвующих в деле сторон…».

 

Постановление судьи  Х. районного суда г. Перми Б. от 19.02.2024 г. по уголовному делу № 1-ХХХ/2024 имеет следующее содержание:

«…В производстве Х. районного суда г. Перми находится уголовное дело в отношении К-й , обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В судебном заседании судом поставлен вопрос о возвращении уголовного дела прокурору в связи с тем, что при производстве предварительного расследования по уголовному делу в качестве защитника К-й  участвовала адвокат Я., представителем потерпевшего К. выступала адвокат Щ., при этом адвокаты являются близкими родственниками (мать и дочь).        

Прокурор, обвиняемая К-а , её защитник – адвокат Я., потерпевший К. возражали против возвращения уголовного дела прокурору.

Выслушав мнения участников судебного разбирательства, исследовав материалы уголовного дела, судья приходит к следующему.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в том числе в случае, если обвинительное заключение составлено с нарушением требований настоящего Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, акта или постановления.

Такое нарушение действующего уголовно-процессуального закона как основание для возвращения уголовного дела прокурору имеется.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации защитник, представитель потерпевшего не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он является близким родственником лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключившего с ним соглашение об оказании защиты.

Согласно п. 4 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации близкие родственники – супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновлённые, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки.

Из материалов уголовного дела следует, что на протяжении предварительного следствия защиту интересов обвиняемой К-й  осуществляла адвокат Я., при этом родная дочь адвоката Я. – адвокат Щ., являлась представителем потерпевшего.

Как усматривается из материалов уголовного дела, К. с момента обращения в медицинское учреждение менял свои показания относительно обстоятельств получения телесных повреждений, указывая на желание помочь К-й  избежать возможного наказания за совершение предполагаемого преступления.

Следовательно, участие по уголовному делу адвокатов Я. и Щ. при наличии установленных обстоятельств, предусмотренных ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, повлекло нарушение прав обвиняемой К-й и потерпевшего К. на получение квалифицированной юридической помощи…».

 

Апелляционное постановление Пермского краевого суда от 18.04.2024 г. по делу № 22-ХХХХ/2024 имеет следующее содержание:

«…Органом предварительного расследования К-а  обвиняется в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ.

5 февраля 2024 года уголовное дело поступило в Х. районный суд г. Перми для рассмотрения по существу.

19 февраля 2024 года  Х. районным судом г. Перми принято решение о возвращении уголовного дела в отношении К-й   прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом.

В апелляционной жалобе адвокат Я., не соглашаясь с постановлением суда, считает его незаконным и необоснованным полагает, что право на защиту её подзащитной не нарушено, в связи с тем, что конфликта интересов не имеется, данные обстоятельства подтверждаются показаниями К-й , которая признаёт себя виновной, в том числе, показания К-й  идентичны показаниям потерпевшего. Ссылаясь на ст. 72 УПК РФ и разъяснения Комиссии по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации по вопросам применения пункта 5 статьи 15 Кодекса профессиональной этики адвоката (принято на заседании КЭС ФПА РФ от 25 октября 2022 г., утверждено решением Совета ФПА РФ от 27 октября 2022 г., протокол № 16), обращает внимание, что противоречие интересов подозреваемых (обвиняемых) должно быть достаточно существенным для вывода о том, что оказание им юридической помощи защитниками, состоящими между собой в близком родстве или свойстве, на той стадии уголовного судопроизводства, на которой возникает противоречие, приведёт к ограничению права обоих подозреваемых (обвиняемых) на защиту. В связи с этим просит постановление отменить, направить уголовное дело на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе суда.

Суд апелляционной инстанции, проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, находит постановление законным и обоснованным по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения, если обвинительное заключение составлено с нарушением требований УПК РФ, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения.

Как установлено судом первой инстанции, и это не оспаривается в апелляционной жалобе, адвокат Я. (защитник обвиняемой К-й ) и представитель потерпевшего адвокат Щ. являются близкими родственниками, а именно мать и дочь.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 72 УПК РФ защитник, представитель потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он является близким родственником или родственником лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключившего с ним соглашение об оказании защиты.

В соответствии со ст. 15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо.

По смыслу закона интересы обвиняемого и гражданского ответчика всегда противоречат интересам потерпевшего и гражданского истца. Поэтому близкие родственники не могут являться представителем потерпевшего и защитником обвиняемого по одному уголовному делу.

Из материалов дела следует, что 4 декабря 2023 года с адвокатом Я. заключено соглашение на защиту К-й  (том 1, л.д. 137). Представителем потерпевшего К. на основании ордера от 9 января 2024 года, является адвокат Щ. Таким образом, адвокат Я. на протяжении предварительного следствия осуществляла защиту интересов обвиняемой К-ой , тогда как её дочь – адвокат Щ, представляла интересы потерпевшего К.

При таких обстоятельствах, вывод суда о нарушении органом следствия п. 2 ч. 1 ст. 72 УПК РФ соответствует фактическим обстоятельствам дела и является правильным.

По смыслу ст. 16 УПК РФ обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующих во всех его стадиях. Судам необходимо иметь в виду, что предусмотренное ч. 1 ст. 50 УПК РФ право на приглашение защитника не означает право обвиняемого выбирать в качестве защитника любое лицо по своему усмотрению и не предполагает возможность участия в деле любого лица в качестве защитника. По смыслу положений ч. 2 ст. 49 УПК РФ, защиту обвиняемого в досудебном производстве вправе осуществлять только адвокат. Кроме того, при наличии любого из обстоятельств, указанных в ст. 72 УПК РФ, участие защитника исключается во всех стадиях уголовного судопроизводства (п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 года № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве»).

Согласно «Разъяснения Комиссии по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации по вопросам применения пункта 5 статьи 15 Кодекса профессиональной этики адвоката» (утв. решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 27.10.2022, протокол № 16) одной из гарантий права на защиту и права на получение квалифицированной юридической помощи является недопустимость участия в производстве по уголовному делу лиц, подлежащих отводу (ст. 62 УПК РФ). По общему правилу, наличие близкородственных отношений между участниками производства по уголовному делу является безусловным основанием для отвода независимо от наличия противоречия их интересов друг другу. Это обусловлено тем, что близкородственные отношения с неизбежностью порождают сомнения в законности и независимости действий участников производства по уголовному делу.

Вопреки доводам апелляционной жалобы органом следствия было нарушено право на защиту обвиняемой К., в связи с чем суд обоснованно возвратил дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. Не устраняет в данном случае нарушение права на защиту обвиняемой К-й  осведомлённость обвиняемой и потерпевшего о близких родственных отношениях защитника и представителя потерпевшего.

Каких-либо нарушений, влекущих отмену или изменение постановления, не допущено…».

 

В своём объяснении (вх. № 520 от 23.05.2024 г.) адвокат Я. сообщает следующее:

«…Между мной и К-ой  (мать К-й ) 4 декабря 2023 г. заключено соглашение на защиту её дочери К-й  по уголовному делу ст. 111 ч. 2 УК РФ.

С этого времени я осуществляю защиту К-й в период предварительного следствия.

28 января 2024 года при выполнении следственных действий мне стало известно, что потерпевший К. – муж К-й , заключил соглашение на представление своих интересов в период следствия с адвокатом Щ., которая является моей дочерью.

Адвокат Щ. при заключении соглашения с К. не знала о наличии у меня соглашения на защиту К-й .

Я и адвокат Щ. письменно проинформировали своих клиентов – К-у  и К. о том, что мы являемся близкими родственниками. К-ы выразили желание о продолжении оказания им юридической помощи с нашим участием.

К-а  признавала себя виновной полностью и давала признательные показания.

К-в давал показания аналогичные показаниям супруги и просил освободить её из-под стражи не желая привлекать её к уголовной ответственности.

К-ы никогда не меняли своих показаний.

Адвокат Щ. вступила в дело в качестве представителя потерпевшего в последний день предварительного следствия 28 января 2024 года, и более участия в уголовном деле не принимала.

Я никогда не заключала соглашений с К. и не оказывала ему юридическую помощь.

В соответствии с положением ч. 2 ст. 11 Кодекса профессиональный этики адвоката, если в результате конкретных обстоятельств возникнет необходимость оказания юридической помощи лицам с различными интересами, а равно при потенциальной возможности конфликта интересов, адвокаты, оказывающие юридическую помощь совместно на основании партнёрского договора, обязаны получить согласие всех сторон конфликтного отношения на продолжение исполнения поручения и обеспечить равные возможности для правовой защиты этих интересов.

В соответствии с положениями ч. 1 ст. 72 УПК РФ защитник, представитель потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он:

1) ранее участвовал в производстве по данному уголовному делу в качестве судьи, прокурора, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, помощника судьи, секретаря судебного заседания, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика или понятого;

2) является близким родственником или родственником судьи, прокурора, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, помощника судьи, секретаря судебного заседания, принимавшего либо принимающего участие в производстве по данному уголовному делу, или лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключившего с ним соглашение об оказании защиты;

3) оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого либо представляемого им потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика.

В соответствии с ч. 2 ст. 72 УПК РФ ращение об отводе защитника, представителя потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика принимается в порядке, установленном ст. 69 УПК РФ, т.е. лицом, в производстве которого находится уголовное дело.

Следователем по делу, такое решение не принималось.

К-ы в судебных заседаниях поясняли что их права никак не нарушены, и они были осведомлены о родственных отношениях защитников.

В настоящее время мной обжалуются судебные акты Х. районного суда в кассационной инстанции…».

 

Адвокат Щ. в своём объяснении (вх. № 521 от 23.05.2024 г.) поясняет следующее:

«…Между мной и К. 4 января 2024 года заключено соглашение на представление интересов потерпевшего по уголовному делу.

28 января 2024 года при выполнении следственных действий мне стало известно, что защиту обвиняемой К-й  – жены К., осуществляет адвокат Я., являющаяся моей матерью.

Я при заключении соглашения с К. не знала о наличии у адвоката Я. соглашения на защиту К-й.  К. так же не знал защитника своей жены, т.к. соглашение на её защиту оформила её мать К-а.

Я и адвокат Я. письменно проинформировали своих клиентов – К-у  и К., о том, что мы являемся близкими родственниками. К-ы выразили желание о продолжении оказания им юридической помощи с нашим участием.

К-а признавала себя виновной полностью и давала признательные показания.

К. давал показания аналогичные показаниям супруги и просил освободить её из-под стражи не желая привлекать её к уголовной ответственности.

К-ы никогда не меняли своих показаний. Ранее он допрашивался без моего участия, а в моём присутствии воспользовался ст. 51 Конституции РФ.

Я вступила в дело в качестве представителя потерпевшего в последний день предварительного следствия 28 января 2024 года, и более участия в уголовном деле не принимала.

Я никогда не заключала соглашений с К-й и не оказывала ей юридическую помощь.

В соответствии с положением ч. 2 ст. 11 Кодекса профессиональный этики адвоката, если в результате конкретных обстоятельств возникнет необходимость оказания юридической помощи лицам с различными интересами, а равно при потенциальной возможности конфликта интересов, адвокаты, оказывающие юридическую помощь совместно на основании партнёрского договора, обязаны получить согласие всех сторон конфликтного отношения на продолжение исполнения поручения и обеспечить равные возможности для правовой защиты этих интересов.

В соответствии с положениями ч. 1 ст. 72 УПК РФ защитник, представитель потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он:

1) ранее участвовал в производстве по данному уголовному делу в качестве судьи, прокурора, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, помощника судьи, секретаря судебного заседания, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика или понятого;

2) является близким родственником или родственником судьи, прокурора, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, помощника судьи, секретаря судебного заседания, принимавшего либо принимающего участие в производстве по данному уголовному делу, или лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключившего с ним соглашение об оказании защиты;

3) оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого либо представляемого им потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика.

В соответствии с ч. 2 ст. 72 УПК РФ решение об отводе защитника, представителя потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика принимается в порядке, установленном ст. 69 УПК РФ, т.е. лицом, в производстве которого находится уголовное дело.

Следователем по делу, такое решение не принималось.

К-ы в судебных заседаниях поясняли что их права никак не нарушены, и они были осведомлены о родственных отношениях защитников, что мне стало известно из судебных актов.

В настоящее время адвокат Я. обжалует судебные акты Х. районного суда в кассационной инстанции.

Полагаю, что в моих действиях отсутствуют признаки дисциплинарного проступка…».

 

Доверитель адвоката Щ. – К. (потерпевший), в своём объяснении (вх. № 689.1 от 09.07.2024 г.) сообщает следующее:

«…Между мной и адвокатом Щ. 4 января 2024 года заключено соглашение на представление интересов потерпевшего по уголовному делу.

Я сам пришёл к адвокату для того, чтобы она представляла мои интересы и сообщил, что хочу помочь своей жене – К-й , не желаю привлекать её к уголовной ответственности, просил следователя, чтобы её освободили из-под стражи. Я очень люблю свою жену, хочу, чтобы она была на свободе.

Следователь отказывалась записывать в протоколы допроса мои просьбы об освобождении жены, о прекращении уголовного дела в отношении её и поэтому я решил нанять адвоката, чтобы в этой части мои права не нарушались.

Я не знал, кто защищает мою жену, т.к. адвоката для супруги нанимала её мать.

28 января 2024 года при выполнении следственных действий мне стало известно, что защиту моей жены К-й  осуществляет адвокат Я., являющаяся матерью адвоката Щ. Меня это обстоятельство никак не смутило, не затронуло, и прав моих не нарушило.

Для адвокатов встреча в ИВС так же стала неожиданностью. Из их разговора я понял, что они обе не знали о клиентах друг друга.

Адвокат Щ. несколько раз предлагала прибегнуть к услугам другого защитника, но я отказался, т.к. мои права ничем не нарушены, адвокат оказала мне услуги надлежавшим образом, от дачи показаний я отказался в силу ст. 51 Конституции РФ, и при защитнике внёс просьбу об освобождении жены и о нежелании её привлекать к уголовной ответственности.

Следователь так же не отвела моего адвоката, т.к. именно в этот день уведомила об окончании следствия.

Адвокат мне был нужен только на один день – при проведении очной ставки с женой и при ознакомлении с материалами дела.

Прошу не привлекать адвоката Щ. к дисциплинарной ответственности…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат Щ. подтвердила доводы, приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 521 от 23.05.2024 г.), каких-либо дополнительных документов не представила.

 

Исследовав процедуру принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к следующему.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 21 КПЭА президент адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицо, его замещающее, по поступлению документов, предусмотренных ч. 1 ст. 20 КПЭА, своим распоряжением возбуждает дисциплинарное производство не позднее десяти дней со дня их получения. В необходимых случаях указанный срок может быть продлён до одного месяца президентом адвокатской палаты субъекта Российской Федерации либо лицом, его замещающим.

Копии постановлений судьи Х. районного суда г. Перми Б. от 19.02.2024 г. по уголовному делу № 1-ХХХ/2024 и апелляционного постановления Пермского краевого суда от 18.04.2024 г. по делу № 22-ХХХХ/2024 поступили в АППК 14.05.2024 года.

Распоряжением президента АППК № С-2 от 22.05.2024 года (т.е. до истечения 10-дневного срока со дня поступления обращения) срок для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства был продлён на один месяц.

Распоряжение президента АППК о продлении срока для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства на один месяц по мнению Квалификационной комиссии АППК является обоснованным и разумным, поскольку направлено на обеспечение права адвоката Щ. на объективное и справедливое рассмотрение обращений, гарантированное ч. 3 ст. 19 КПЭА, и связано с необходимостью предоставления указанному адвокату дополнительного времени для сбора документов, позволяющих ей обосновать свою позицию, а также для  составления текста своего объяснения и его последующего направления в АППК, что в свою очередь было обусловлено запросом АППК об истребовании такого объяснения в целях предварительной проверки обоснованности доводов судебных актов.

Представление вице-президента АППК было составлено и подано в секретариат АППК 27.05.2024 года (т.е. до истечения одного месяца).

Распоряжение президента АППК № 38 о возбуждении дисциплинарного производства издано 27.05.2024 года (т.е. также до истечения одного месяца).

Таким образом, сроки, установленные ч. 1 ст. 21 КПЭА для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства соблюдены, каких-либо нарушений процедуры принятия указанного решения Квалификационной комиссией АППК не выявлено.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката Щ., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 521 от 23.05.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат Щ. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что в производстве Х. районного суда г. Перми находилось уголовное дело № 1-ХХХ/2024 в отношении подсудимой К-й , обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ.

Защиту обвиняемой К-й  на предварительном следствии осуществляла по соглашению адвокат Я.

Интересы потерпевшего К. по  этому же уголовному делу представляла на основании соглашения адвокат Щ., состоящая в близком родстве с адвокатом Я. и являющаяся её дочерью.

Согласно выводам судебных инстанций, данное обстоятельство в соответствии с требованиями ст. 72 УПК РФ исключает участие защитника в производстве по уголовному делу, а непринятие мер к отводу защитника влечёт за собой в данном конкретном случае нарушение прав обвиняемой и потерпевшего на получение ими квалифицированной юридической помощи.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав данный вопрос, полностью соглашается с выводами, содержащимися в судебных актах, и процессуальной позицией судебных инстанций, признаёт их обоснованными, объективными и соответствующими фактическим обстоятельствам дела.

Таким образом, в действиях (бездействии) адвоката Щ. усматриваются признаки дисциплинарного проступка, свидетельствующие о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям ст. 12 КПЭА, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 72 УПК РФ защитник, представитель потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он является близким родственником или родственником лица, интересы которого противоречат интересам участника уголовного судопроизводства, заключившего с ним соглашение об оказании защиты.

Согласно Разъяснению Комиссии по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации по вопросам применения пункта 5 статьи 15 Кодекса профессиональной этики адвоката (утв. решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 27.10.2022, протокол № 16) одной из гарантий права на защиту и права на получение квалифицированной юридической помощи является недопустимость участия в производстве по уголовному делу лиц, подлежащих отводу (ст. 72 УПК РФ). По общему правилу, наличие близкородственных отношений между участниками производства по уголовному делу является безусловным основанием для отвода независимо от наличия противоречия их интересов друг другу. Это обусловлено тем, что близкородственные отношения с неизбежностью порождают сомнения в законности и независимости действий участников производства по уголовному делу.

В соответствии с требованиями ч. 5 ст. 15 КПЭА, отношения между адвокатами не должны влиять на защиту интересов участвующих в деле сторон. Адвокат не вправе поступаться интересами доверителя ни во имя товарищеских, ни во имя каких-либо иных отношений.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

На основании требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Указанные выше требования адвокатом Щ. были нарушены.

Допущенные адвокатом Щ. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката Щ., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 521 от 23.05.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат Щ. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства на заседании 25.07.2024 года , Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката Щ., Совет АППК принял во внимание отсутствие у неё действующих дисциплинарных взысканий и полагает возможным с учётом тяжести совершённого проступка, обстоятельств его совершения и формы вины в соответствии с п. 1 ч. 6 ст. 18 КПЭА ограничиться применением меры дисциплинарной ответственности в виде «Замечания».

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката М.

 

Распоряжением исполняющего обязанности президента АППК  № 67 от 30.10.2024 г. было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката М.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужила жалоба Т-а .

Указанная выше жалоба имеет следующее содержание:

«…23.08.2024 Адвокатской палатой Пермского края в качестве защитника по назначению назначен адвокат М.

16 сентября мной было заключено соглашение с адвокатом Х. Однако, адвокат по назначению М. продолжала участвовать в деле. Она не покинула зал судебного заседания и продолжала там находиться. В связи со вступлением в дело адвоката по соглашению я подал ходатайство в Х. районный суд об освобождении М. Суд не удовлетворил моё ходатайство и М. продолжала сидеть в суде.

Она не осуществляла никаких действий, направленных на мою защиту, а только мешала мне и останавливала меня. Она не дала мне выступить с последним словом, так как в тот день торопилась и говорила мне, чтобы я заканчивал. Из-за неё я не сказал в суде самого главного.

Кроме того, она, не согласовав со мной, подала апелляционную жалобу, в которой написала, что «Т-ву  назначено излишне суровое наказание», а я не признавал вину и в апелляционной жалобе не может идти речи о том, что я не согласен с суровостью наказания (из её жалобы следует, что я признал вину и не согласен с наказанием). В апелляционной жалобе М. написала, что защита неоднократно заявляла ходатайство о вызове свидетеля  С., но она ни разу не заявляла данного ходатайства. Также в жалобе она указала, что я характеризуюсь исключительно положительно и, как я понял, меня следует оправдать. Считаю, что жалоба составлена безграмотно и противоречит моей позиции.

М., действуя из своих корыстных побуждений, а именно, получения денежных средств, не самоустранилась от так называемой защиты, которую нельзя назвать защитой, а потом ещё и написала апелляционную жалобу, с которой я не согласен. На всём протяжении судебного процесса и в последующем она действовала вопреки моим интересам.

Согласно п. 2 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несёт ответственность, предусмотренную Федеральным законом от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Согласно п.п. 1, 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката при осуществлении профессиональной деятельности адвокат:

1) честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката;

Согласно п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе:

1) действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне;

7) оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка её оказания, установленного решением Совета;

8) приобретать каким бы то ни было способом в личных интересах имущество и имущественные права, являющиеся предметом спора, в котором адвокат принимает участие как лицо, оказывающее юридическую помощь;

9) оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка её оказания, установленного решением совета Федеральной палаты адвокатов и принимаемыми в соответствии с ним решениями советов адвокатских палат субъектов Российской Федерации.

Согласно п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката (принят I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003) нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, влечёт применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката.

На основании вышеизложенного, прошу <…> привлечь адвоката М. к дисциплинарной ответственности…».

 

В своём объяснении (вх. № 1044 от 30.10.2024 г.) адвокат М. сообщает следующее:

«…Действительно, я была назначена в Х. районный суд г. Перми осуществлять защиту подсудимого Т-ва , обвиняемого в совершении преступления по ч. 2 ст. 280 УК РФ, по ордеру № 31450 от 23.08.2024 г.

При подготовке к судебным заседаниям я ознакомилась с материалами дела 27.08.2024 г. и 28.08.2024 г.

06.09.2024 г. было предварительное судебное заседание, назначение дела к слушанию.

06.09.2024 г. перед началом судебного заседания я согласовала позицию защиты с уважаемым Т-м . Вину он не признавал, пояснил мне, что все действия на его компьютере сделала  С. Я поддержала Т-ва , пояснив, что буду также отстаивать его линию защиты. У Т-ва  ко мне претензий не было. В ходе судебного заседания Т-в  хотел наряду со мной пригласить своего представителя Ч., я поддержала его ходатайство, но суд отказал в удовлетворении ходатайства Т-ва Ч. не является адвокатом.

12.09.2024 г. перед началом судебного заседания я также согласовала линию защиты с Т-м , претензий ко мне, как к адвокату, у клиента не было. Адвоката по соглашению Т-в  на второе судебное заседание не пригласил.

19.09.2024 г. Т-в  явился в Х.районный суд г. Перми с адвокатом по соглашению Х., со мной на контакт он не шёл, общался исключительно только с адвокатом Х.

26.09.2024 г. состоялся очередной суд. В данном судебном заседании Т-в  заявил ходатайство об освобождении адвоката М. от участия в судебном заседании, адвокат Х. поддержала ходатайство Т-ва , и я также поддержала данное ходатайство о своём освобождении из данного судебного процесса. Суд огласил своё решение, что адвоката М. суд не освобождает от участия в данном суде по защите Т-ва . Я продолжила осуществлять защиту своего подзащитного в соответствии с законом.

По поводу последнего слова Т-ым , полагаю, что он лукавит, я не могла ни коим образом препятствовать Т-ву  в ходе судебного заседания произносить ему последнее слово, так как ведётся аудиозапись суда.

Кроме того, после появления адвоката Х. в судебном заседании, Т-в  предпочитал общаться исключительно только с ней, держался особняком, игнорировал меня, они сидели вместе за одним столом в ходе судебного заседания, отдельно от меня. Но я всегда поддерживала линию защиты Т-ва .

Обвинительный приговор был вынесен 27.09.2024 г.

Также хочу заметить, что я также согласовала обжалование приговора с Т-м , поскольку он вину не признавал, просила его оправдать. И он был согласен со мной в полном объёме.

Т-в  был в курсе, что мною будет подана апелляционная жалоба в Пермский краевой суд, я его об этом ставила в известность, он не был против.

По поводу оплаты услуг адвоката, поскольку я осуществляла защиту по назначению Т-ва , соответственно я представила в суд заявление на оплату труда адвоката в соответствие с действующим законодательством, но просила суд отнести данные расходы за счёт федерального бюджета и с уважаемого Т-ва  не взыскивать.

Полагаю, что в соответствии со ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката я честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнила свои обязанности, активно защищала права, свободы и интересы доверителя Т-ва  всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

Прошу в жалобе Т-ву  отказать…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат М. подтвердила доводы, приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1044 от 30.10.2024 г.), дополнительных документов не представила.

 

Изучив распоряжение о возбуждении дисциплинарного производства № 67 от 30.10.2024 г. и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката М., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1044 от 30.10.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат М. недобросовестно исполнила профессиональные обязанности, допустила нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

При этом, оценивая полноту и обоснованность дисциплинарных обвинений, содержащихся в распоряжении о возбуждении дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу о несоответствии вменённых в вину адвокату М. квалифицирующих признаков дисциплинарного проступка его фактическому составу, характеру и способу совершения.

В частности, Квалификационная комиссия АППК не усматривает в поведении адвоката М. неисполнение профессиональной обязанности по принятию мер к самоустранению от участия в деле и полагает, что положения Решения Совета ФПА РФ «О двойной защите» от 27.09.2013 г. (в ред. от 28.11.2019 г.) не применимы к рассматриваемой ситуации, поскольку в указанном Решении содержатся рекомендации относительно ситуации, в которой защитник по назначению вступает в дело при наличии у подзащитного защитника по соглашению.

В ситуации рассматриваемого дисциплинарного производства Квалификационная комиссия АППК установила, что адвокат М. изначально участвовала в деле в качестве защитника по назначению, а адвокат Х. вступила в дело в качестве защитника по соглашению позднее. В связи с чем, отсутствуют правовые основания применения положений Решения Совета ФПА РФ «О двойной защите» от 27.09.2013 г. (в ред. от 28.11.2019 г.).

При этом, Квалификационная комиссия АППК, оценивая добросовестность адвоката М. по исполнению профессиональных обязанностей перед доверителем, обратила особое внимание на имеющуюся в материалах дисциплинарного производства копию протокола судебного заседания от 26.09.2024 г. при рассмотрении Х. районным судом г. Перми уголовного дела № 1-ХХХ/2024 в отношении подсудимого Т-ва .

Так, на стр. 228 указанного выше Протокола, содержится информация о ходе рассмотрения (на стадии дополнений) ходатайства государственного обвинителя об оглашении в судебном заседании показаний подсудимого Т-ва , данных им на стадии предварительного следствия и содержащихся в протоколах его допроса в качестве подозреваемого и обвиняемого.

При выяснении судом мнения участвующих в судебном заседании защитников относительно заявленного государственным обвинителем ходатайства, адвокат Х. возразила против удовлетворения судом данного ходатайства и пояснила, что её подзащитный не отказывается от дачи показаний в судебном заседании. В свою очередь, адвокат М., явно действуя не в интересах своего подзащитного, не возражала против удовлетворения судом ходатайства государственного обвинителя.

Суд, рассмотрев вопрос об удовлетворении заявленного государственным обвинителем ходатайства, с учётом мнения сторон (в том числе, с учётом мнения адвоката М.) постановил: «…ходатайство гос.обвинителя удовлетворить, огласить показания Т-ва , данные им в ходе предварительного следствия…».

После оглашения государственным обвинителем протоколов допросов Т-ва  в качестве подозреваемого и обвиняемого, суд закончил судебное следствие и перешёл к прениям сторон.

Таким образом, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат М. допустила нарушение процессуальных прав и законных интересов подзащитного, и заняла правовую позицию, противоречащую позиции доверителя.

В действиях (бездействии) адвоката М. квалификационная комиссия усматривает наличие признаков дисциплинарного проступка, свидетельствующих о нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям ст. 12 КПЭА, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно положениям ч. 1 ст. 276 УПК РФ, оглашение показаний подсудимого, данных при производстве предварительного расследования, а также воспроизведение приложенных к протоколу допроса материалов фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъёмки его показаний могут иметь место по ходатайству сторон в следующих случаях:

1) при наличии существенных противоречий между показаниями, данными подсудимым в ходе предварительного расследования и в суде, за исключением случаев, предусмотренных п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ;

2) когда уголовное дело рассматривается в отсутствие подсудимого в соответствии с ч.ч. 4 и 5 ст. 247 УПК РФ;

3) отказа от дачи показаний, если соблюдены требования п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ.

Выражая свою процессуальную позицию при рассмотрении в судебном заседании вопроса об удовлетворении судом ходатайства государственного обвинителя об оглашении показаний подсудимого Т-ва , данных им на стадии предварительного следствия и содержащихся в протоколах его допроса в качестве подозреваемого и обвиняемого, адвокат М. не дала оценку обоснованности заявленного ходатайства с учётом положений ч. 1 ст. 276 УПК РФ, и, по сути, заявив «…Не возражаю…», заняла по данному вопросу сторону обвинения, явно действуя не в интересах своего подзащитного.

В соответствии с требованиями п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Согласно положениям п. 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного.

Согласно требованиям п. 1 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды или безнравственными интересами.

На основании требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом М. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката М., приведённые ею в письменном объяснении (вх. № 1044 от 30.10.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат М. нарушила нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнила решения органов адвокатской палаты.

 

 

 Совет АППК,  на заседании 19.12.2024 года принимая во внимание характер дисциплинарного проступка, обстоятельства его совершения и степень вины, а также отсутствие у адвоката М. действующих дисциплинарных взысканий, считает, что в рассматриваемой ситуации её поведение не причиняет существенного вреда доверителю или адвокатской палате, не умоляет авторитет адвокатуры, не порочит честь и достоинство адвоката (ч. 2 ст. 18 КПЭА), в связи с чем Совет АППК полагает возможным дисциплинарное производство в отношении адвоката М. прекратить вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката А.

Распоряжением президента АППК № 75 от 25.10.2024 г. было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката А.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю .

Указанное выше представление имеет следующее содержание:

«…В Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю (далее – Управление) поступило представление от старшего следователя первого отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления по Пермскому краю Б. в отношении адвоката А., в связи с нарушением адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката (далее – Кодекс).

Из содержания представленных документов следует, что 05.12.2023 Х. районным судом г. Перми в рамках уголовного дела № 1-ХХХ/2023 был вынесен обвинительный приговор в отношении Г-ва  за преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 327 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ). Защиту интересов Г-ва  осуществлял адвокат А. по назначению.

08.02.2024 в отношении С-ой  вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 322.1, ч. 3 ст. 327 УК РФ (далее – Постановление).

Из содержания Постановления следует, что С-ва  17.03.2023 незаконно приобрела у неустановленного лица паспорт гражданина Российской Федерации на имя К., который в последующем незаконно хранила в своей квартире, а затем перевезла его в город Омск, где передала его иностранному гражданину Г-ву  и организовала незаконный въезд на территорию Российской Федерации иностранного гражданина Г-ва .

Согласно ордеру от 15.03.2024 № 24 защиту С-ой осуществлял адвокат А. по соглашению.

Адвокат А. и С-ва  ознакомились с данным Постановлением 15.03.2024.

Таким образом, 15.03.2024 адвокату А. стало известно о том, что защита интересов С-ой  будет связана с событиями одного преступления, которые затрагивают интересы его бывшего доверителя Г-ва .

29.03.2024 была проведена очная ставка между С-ой  и Г-вым с участием адвоката А., переводчика И.

По результатам проведённого следственного действия Г-ов пояснил, что С-ва  сообщила, что найдёт человека, который изготовит ему паспорт. При этом, С-ва  отказалась от дачи показаний, ссылаясь на ст. 51 Конституции Российской Федерации.

Таким образом, 29.03.2024 адвокату А. стало достоверно известно о том, что интересы Г-ва  и С-ой  противоречат друг другу.

14.06.2024 С-ой  было предъявлено обвинение по п. «а» ч. 2 ст. 322.1, ч. 4 ст. 327 УК РФ.

18.06.2024 адвокатом А. в адрес старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Пермскому краю Б. было направлено ходатайство, из содержания которого следует, что предъявленное обвинение С-ой  не соответствует фактическим обстоятельствам, установленным в приговоре  Х. районного суда г. Перми от 05.12.2023 в отношении Г-ва , который уже осуждён по ч. 3 ст. 327 УК РФ. Из анализа предъявленного обвинения и указанного приговора следует, что речь идёт об одном и том же событии преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 327 УК РФ, что влечёт невозможность предъявления обвинения С-ой по тем же обстоятельствам.

Впоследствии постановлением старшего следователя Б. от 19.06.2024 адвокат А. был отведён от защиты обвиняемой С-ой  в связи с тем, что интересы Г-ва и С-ой  противоречат друг другу.

Данное постановление следователя было обжаловано адвокатом 05.07.2024 в Х. районном суде г. Перми.

По результатам судебного разбирательства адвокату А. в удовлетворении жалобы отказано.

Следует отметить, что из содержания протокола судебного заседания от 05.07.2024 адвокат А. подтверждает, что предполагал о его возможном отводе: «Начиная работать в Х. районном суде в качестве защитника Г-ва, и потом в отношении подзащитной С-ой, были предположения, что, наверняка, будет такое действие со стороны следствия», «Я предполагал, что мог быть отведён».

Согласно пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 63-ФЗ) адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами, а также соблюдать Кодекс.

В соответствии с п. 1 и 2 ст. 8 Кодекса при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом, а также уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц.

В соответствии со ст. 12 Кодекса участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно п. 3 ч. 1 ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого.

Таким образом, Управление полагает, что действиями адвоката А. нарушены нормы уголовно-процессуального законодательства, Федерального закона № 63-ФЗ, Кодекса, созданы условия для подрыва авторитета адвокатского сообщества, нарушены права на защиту обвиняемой С-ой.

Руководствуясь п. 2 ст. 17.1 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексом профессиональной этики адвоката, Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю вносит в Адвокатскую палату Пермского края представление о применении к адвокату А. мер дисциплинарной ответственности…».

 

В своём объяснении (вх. № 1165 от 27.11.2024 г.) адвокат А. сообщает следующее:

«…В производстве старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Пермскому краю Б.  находится уголовное дело № 124025700300000ХХХ по обвинению С-ой  в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 2 ст. 322.1, ч. 4 ст. 327 УК РФ.

Интересы С-ой  в рамках данного уголовного дела я осуществлял по соглашению с 15.03.2024 г. на основании ордера № 24.

Как правильно указано в представлении старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Пермскому краю Б. я участвовал в рамках уголовного дела № 1-ХХХ/2023 в защиту Г-ва  по назначению суда. Х. районным судом г. Перми в отношении Г-ва  был вынесен обвинительный приговор от 05.12.2023 г.

В первую очередь, следует отметить, что защита Г-ва и защита С-ой  осуществлялась по двум разным уголовным делам. На момент рассмотрения уголовного дела по обвинению Г-ва  в Х. районном суде г. Перми последний не указывал на С--ву, более того, Г-в  признал вину и указал, что именно он обратился к неустановленному лицу с просьбой за вознаграждение изготовить для него поддельный паспорт гражданина РФ и сам оплатил неустановленному лицу вознаграждение, т.е. признал объективную сторону преступления предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ. Вместе с тем, следует отметить, что в рамках приговора Х. районного суда Г-в  получил паспорт в г. Кургане, а не в Омске как указано в обвинении в отношении С-ой .

На момент заключения соглашения об оказании юридической помощи с С-ой  15 марта 2024 г. мне ничего не указывало на невозможность его заключения и продолжать работу в защиту её интересов. Именно это обстоятельство указывает на то, что я не мог заведомо знать о противоречии в позициях Г-ва и С-ой.

Неожиданным поворотом событий, в первую очередь для самой С-ой , послужила очная ставка, проведённая 29.03.2024 г., в ходе которой, Г-ов указал на причастность С-ой  к совершению преступления, по которому он уже был осуждён ранее.

Соглашусь, что именно с этого момента у меня стали возникать сомнения в возможности осуществления защиты С-ой при данных обстоятельствах, но возникал и вопрос одни ли обстоятельства указывает Г-ов, поскольку приговор в отношении него содержал иные обстоятельства совершения и места преступления, а, следовательно, совсем разные дела не имеющие отношения друг к другу. При этом, с подзащитной мы были уверены, что показания Г-ва  были продиктованы в первую очередь его длительным содержанием в ЦВСИГ УМВД России по г. Перми в критическом состоянии его здоровья. Более того, из телефонного разговора между С-ой  и Г-ым , последний говорил, что он дал такие показания на очной ставке для того, чтобы его незамедлительно депортировали на родину в Узбекистан.

Дальнейшая стратегия защиты С-ой  была направлена на признание очной ставки недопустимым доказательством. Было определено, что Г-ов напишет на узбекском языке ей письмо, что он оговорил в связи с перечисленными выше обстоятельствами. Данное письмо было решено перевести на русский язык с последующим его приобщением к материалам уголовного дела, для того чтобы была возможность признать незаконной очную ставку.

После данного следственного действия последовало предъявление обвинения С-ой  14.06.2024 г., в ходе которого с моей стороны было заявлено ходатайство о приведении обвинения в соответствие с вступившим в силу приговором в отношении Г-ва , поскольку обстоятельства и место совершения преступления были разные. Разрешение данного ходатайства было важно и для того, чтобы определиться стороне защиты одни ли обстоятельства преступления в приговоре Г-ова и обвинении С-ой имеют место. Несоответствие обвинения и приговора на мой взгляд давали мне возможность осуществления защиты С-ой , поскольку в обвинении шла речь об ином преступлении, совершённом совсем в другом месте и время.

Данное противоречие следователь решил устранить путём моего отвода от участия в деле, путём вынесения постановления от 19.06.2024 г. о моём отводе, которое мной также обжаловалось в Х.районном суде г. Перми в соответствии с уголовно-­процессуальным законодательством.

Полагаю, что моё участие в рамках уголовного дела в защиту С-ой  определяло приведение обвинения следователем в соответствие, поскольку я и сам понимал, что в этом случае я буду вынужден устранится от защиты путём самоотвода.

Именно некомпетентность должностных лиц при расследовании уголовного дела допустило тупиковую ситуацию, в результате которой последовало обращение заместителя прокурора Пермского края  в кассационную инстанцию для отмены приговора в отношении Г-ва  по доводам, которые я и указывал в своём ходатайстве на имя следователя о приведении обвинения в отношении С-ой  в соответствие.

Доводы представления Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю сводятся к тому, что мной были нарушены нормы уголовно-процессуального законодательства, Федерального закона от 31.05.2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодекса профессиональной этики адвоката, а также созданы условия для подрыва авторитета адвокатского сообщества, нарушено право на защиту обвиняемой С-ой .

Опровергая данные доводы, следует обратиться и к действиям должностных лиц при расследовании данного уголовного дела. При ознакомлении с постановлением о возбуждении уголовного дела 08.02.2024 г. мне и подзащитной С-ой  было предложено подняться к начальнику СУ СК РФ по Пермскому краю, где было предложено признать вину и в течении недели закончить дело, поскольку «доказухи» со слов начальника было больше, чем достаточно. На данное предложение последовал категорический отказ С-ой и отказ от дачи показаний следователю Б.

Следуя логике представления, я как защитник С-ой  должен был убедить подзащитную признаться и побыстрее закончить уголовное дело.

Учитывая, что на сегодняшний день в отношении С-ой  следствие до сих пор не может определиться с обвинением, авторитет адвокатского сообщества только укрепляется.

Считаю, что моё участие в рамках уголовного дела в защиту С-ой  подлежит регулированию посредством уголовно­-процессуального законодательства, что и было реализовано следствием. При изложенных обстоятельствах полагаю, что дисциплинарного проступка в моих действиях нет…».

 

В заседании Квалификационной комиссии АППК адвокат А. подтвердил доводы, приведённые им в письменном объяснении (вх. № 1165 от 27.11.2024 г.), дополнительно пояснил, что усматривает свою ошибку в том, что своевременно не воспользовался возможностями, предусмотренными ч. 4 ст. 4 КПЭА, и не обратился в Совет АППК за разъяснениями по данной ситуации.

 

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката А., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 1165 от 27.11.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат А. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 05.12.2023 г. Х. районным судом г. Перми в рамках уголовного дела № 1-ХХХ/2023 был вынесен обвинительный приговор в отношении Г-ва  за преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 327 УК РФ, защиту интересов которого осуществлял адвокат А. по назначению в порядке ст.ст. 50, 51 УПК РФ.

Вместе с тем, 08.02.2024 г. в отношении С-ой  было вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 322.1, ч. 3 ст. 327 УК РФ.

Из содержания указанного постановления следует, что С-ва 17.03.2023 г. незаконно приобрела у неустановленного лица паспорт гражданина Российской Федерации на имя К., который в последующем незаконно хранила в своей квартире, а затем перевезла его в г. Омск, где передала его иностранному гражданину Г-ву  и организовала незаконный въезд на территорию Российской Федерации иностранного гражданина Г-ва .

Согласно ордеру от 15.03.2024 г. № 24 защиту С-ой . осуществлял адвокат А. по соглашению.

15.03.2024 г. адвокат А. и С-ва ознакомились с постановлением о возбуждении уголовного дела от 08.02.2024 г.

Таким образом, 15.03.2024 г. адвокату А. стало известно о том, что защита интересов С-ой  будет связана с событиями одного преступления, которые затрагивают интересы его бывшего доверителя Г-ва.

29.03.2024 г. была проведена очная ставка между С-ой  и Г-ым с участием адвоката А., а также переводчика И.

По результатам проведённого следственного действия Г-ов  пояснил, что С-ва сообщила, что найдёт человека, который изготовит ему паспорт. При этом, С-ва  отказалась от дачи показаний, ссылаясь на ст. 51 Конституции Российской Федерации.

Таким образом, 29.03.2024 г. адвокату А. стало достоверно известно о том, что интересы Г-ва  и С-ой  противоречат друг другу.

14.06.2024 г. С-ой  было предъявлено обвинение по п. «а» ч. 2 ст. 322.1, ч. 4 ст. 327 УК РФ.

18.06.2024 г. адвокатом А.  в адрес старшего следователя отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Пермскому краю Б. было направлено ходатайство, из содержания которого следует, что предъявленное обвинение С-ой   не соответствует фактическим обстоятельствам, установленным в приговоре  Х. районного суда г. Перми от 05.12.2023 г. в отношении Г-ва , который уже осуждён по ч. 3 ст. 327 УК РФ. Из анализа предъявленного обвинения и указанного приговора следует, что речь идёт об одном и том же событии преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 327 УК РФ, что влечёт невозможность предъявления обвинения С-ой  по тем же обстоятельствам.

Впоследствии постановлением старшего следователя Б. от 19.06.2024 г. адвокат А. был отведён от защиты обвиняемой С-ой  в связи с тем, что интересы Г-ва  и С-ой противоречат друг другу.

Данное постановление следователя было обжаловано адвокатом А. 05.07.2024 г. в Х. районном суде г. Перми.

По результатам судебного разбирательства адвокату А. в удовлетворении жалобы было отказано.

При этом, из содержания протокола судебного заседания от 05.07.2024 г. следует, что адвокат А. предполагал о его возможном отводе: «Начиная работать в Х. районном суде в качестве защитника Г-ва, и потом в отношении подзащитной С-ой, были предположения, что, наверняка, будет такое действие со стороны следствия», «Я предполагал, что мог быть отведён».

Таким образом, доводы адвоката А. об отсутствии в его поведении признаков дисциплинарного проступка являются несостоятельными. В связи с чем, Квалификационная комиссия АППК усматривает в действиях (бездействии) адвоката А. недобросовестное исполнение профессиональных обязанностей и нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

В соответствии с требованиями ст. 12 КПЭА, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

В силу п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им обвиняемого.

Согласно требованиям п. 2 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица.

На основании требований п. 10 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе оказывать юридическую помощь в условиях конфликта интересов доверителей.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 11 КПЭА адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу.

Согласно требованиям ч. 1 ст. 13 КПЭА помимо случаев, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, адвокат не вправе принимать поручение на осуществление защиты по одному уголовному делу от двух и более лиц, если:

1) интересы одного из них противоречат интересам другого;

2) интересы одного, хотя и не противоречат интересам другого, но эти лица придерживаются различных позиций по одним и тем же эпизодам дела;

3) необходимо осуществлять защиту лиц, достигших и не достигших совершеннолетия.

Согласно требованиям ч. 1 ст. 10 КПЭА, закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных КПЭА, не могут быть исполнены адвокатом.

Указанные выше требования адвокатом А. были грубо нарушены.

При этом, в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Указанные выше требования адвокатом А. были нарушены.

Допущенные адвокатом А. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с положениями ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката А., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 1165 от 27.11.2024 г.) и в заседании квалификационной комиссии, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА даёт следующее заключение:

Адвокат А. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты.

 

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства на заседании 19.12.2024 года , обсудив доводы адвоката А., Совет АППК находит заключение квалификационной комиссии обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката А., Совет АППК принял во внимание отсутствие у него действующих дисциплинарных взысканий, а также признание им своей вины и факта совершения дисциплинарного проступка, и полагает возможным с учётом тяжести совершённого проступка, обстоятельств его совершения и формы вины в соответствии с п. 1 ч. 6 ст. 18 КПЭА ограничиться применением меры дисциплинарной ответственности в виде «Замечания».

 

 

РЕШЕНИЕ

Совета Адвокатской палаты Пермского края

 

По дисциплинарному производству в отношении адвоката С.

Распоряжением президента АППК № 37 от 13.05.2024 г. было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката С.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – КПЭА) послужило представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю .

Указанное представление имеет следующее содержание:

«…В Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю (далее – Управление) поступило обращение прокурора  Х. района Пермского края в отношении адвоката С., в связи с нарушением адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката (далее – Кодекс).

Из содержания представленных документов следует, что адвокат С. осуществлял защиту подсудимого Ч-ва , обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33 ч. 2 ст. 327 УК РФ в  Х. городском суде Пермского края .

В ходе судебного разбирательства 14.03.2024 в  Х. городском суде Пермского края  подсудимый Ч-ов  занял позицию о наличии в его действиях менее тяжкого преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ, нежели ему было предъявлено обвинением (ч. 5 ст. 33 ч. 2 ст. 327 УК РФ). Подсудимый Ч-ов  фактически признал лишь факт использования заведомо поддельного водительского удостоверения.

При этом по смыслу ч. 3 ст. 327 УК РФ для квалификации и описания деяния как использования поддельного документа время и место его получения, иные обстоятельства его приобретения, подделки юридического значения не имеют.

Перечисленные в ч. 3 ст. 327 УК РФ действия: приобретение, хранение в целях использования или сбыта являются альтернативными применительно к использованию документа.

Факт использования документа дополнительной квалификации по перечисленным альтернативным преступным действиям в ч. 3 ст. 327 УК РФ, а также их описания в существе обвинения не требует.

Вместе с тем, в судебном заседании защитником С. высказана позиция о том, что поскольку в обвинении не отражено место, где находился Ч-ов , осуществляя пособничество в подделке удостоверения, имеются основания для возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.

Фактически адвокат С. указал на необходимость привести в должный вид обвинение по более тяжкому преступлению, нежели признаёт его подзащитный, при том, что для квалификации действий Ч-ва  по ч. 3 ст. 327 УК РФ эти обстоятельства юридического значения не имеют.

Таким образом, защитник в суде поставил вопрос о принятии судом решения, ухудшающего положение его доверителя, выступил вопреки его позиции, нарушил его право на защиту.

Также в судебном заседании 14.03.2024 адвокат С. задавал Ч-ву вопросы, выходящие за пределы предъявленного обвинения, чем нарушил положения статьи 252 УПК РФ, право на защиту своего доверителя, действовал вопреки его воле и позиции.

Ч-ов  привлекается к уголовной ответственности за действия, связанные с поддельным водительским удостоверением.

Вместе с тем, после исследования доказательств защитник С. обратил внимание суда на изъятие сотрудниками полиции совместно с предъявленным доверителем поддельным водительским удостоверением, страхового полиса, в который внесены заведомо недостоверные сведения о поддельном водительском удостоверении.

Задавая вопросы в суде, защитник выяснил наличие признаков объективной и субъективной стороны ещё 2 деяний, содержащих признаки преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. 327 УК РФ: использование поддельных страхового полиса на автомобиль и свидетельства о прохождении обучения в автошколе, что подсудимому Ч-ву в рамках уголовного дела в вину не вменялось. Также защитником был задан вопрос, признает ли подзащитный себя виновным в преступлениях, которые фактически ему не вменялись.

Так, С. заданы вопросы об обстоятельствах оформления, получения страхового полиса, уточнено, осознавал ли Ч-ов факт внесения недостоверных сведений, использования данного подложного документа, признает ли подзащитный себя виновным в фактически не вменяемом ему преступлении. Таким образом, в суде в результате действий защитника С. установлен факт внесения Ч-вым  ложных сведений в страховой полис и дальнейшего использования данного документа, то есть, установлены признаки преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 327 УК РФ.

Защитник С. своими вопросами обратил внимание суда на то, что его доверитель совместно с водительским удостоверением получил поддельное свидетельство о прохождении обучения в автошколе, которое Ч-ов не проходил, установил место хранения поддельного документа, а также период его хранения до настоящего времени, то есть также сообщил о наличии признаков преступления, предусмотренного ст. 327 УК РФ. Таким образом, защитник С. фактически выступил на стороне обвинения, действуя вопреки интересам подсудимого.

Согласно ч. 1 ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.

По смыслу статьи 16 УПК РФ обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующих во всех его стадиях.

Согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» исходя из взаимосвязанных положений ч. 1 ст. 72 УПК РФ установленное в п. 3 данной нормы ограничение относится к случаям, когда защитник в рамках данного или выделенного из него дела оказывает или ранее оказывал в ходе досудебного производства либо в предыдущих стадиях судебного производства и судебных заседаниях юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им обвиняемого. Однако это не исключает возможность отвода защитника и в иных случаях выявления подобных противоречий, не позволяющих ему участвовать в данном деле.

Учитывая изложенное, 28.03.2024 государственным обвинителем в ходе судебного заседания заявлено ходатайство об отводе адвоката С. от участия в деле в соответствии с требованиями п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ. Ходатайство об отводе рассмотрено и удовлетворено, поскольку судом установлено, что защитник С. действовал не в интересах своего доверителя, не осуществлял должным образом защиту подсудимого Ч-ва .

По информации прокуратуры  Пермского края, в результате избранной адвокатом С. тактики защиты подсудимого Ч-ва , прокуратурой района внесено требование для инициирования уголовного преследования Ч-ва  по 2 эпизодам преступной деятельности. Подсудимый, проживающий в г. К-е, понёс дополнительные затраты, а также был вынужден перенести, отстрочить отправку в зону боевых действий, в связи с заключённым им ранее контрактом о прохождении военной службы для участия в специальной военной операции. Таким образом, изложенное явно не свидетельствует о действиях защитника в интересах своего доверителя.

В соответствии с п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 63-ФЗ) адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Согласно пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона № 63-ФЗ адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами, а также соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с положениями ст. 8 Кодекса при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом.

Согласно ст. 9 Кодекса адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

В соответствии с ч. 3 ст. 13 Кодекса адвокат-защитник не должен без необходимости ухудшать положение других подсудимых. Всякие действия адвоката, направленные против других подсудимых, чьи интересы противоречат интересам подзащитного, оправданы лишь тогда, когда без этого не может быть осуществлена в полной мере защита его доверителя.

Реализуя контрольно-надзорные полномочия в сфере адвокатуры, Управление при рассмотрении обращений производит оценку всех доводов, всесторонне и объективно изучает поступившие в Управление доказательства, касающиеся действий (бездействия) адвоката.

На основании изложенного, Управление полагает, что адвокат С. грубо нарушил требования законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Руководствуясь п. 2 ст. 17.1 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодексом профессиональной этики адвоката, Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю вносит в Адвокатскую палату Пермского края представление о применении к адвокату С. мер дисциплинарной ответственности…».

 

В своём объяснении (вх. № 589 от 11.06.2024 г.) адвокат С. сообщает следующее:

«…13 мая 2024 года возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката С. Поводом для возбуждения явилось представление начальника Управления Министерства юстиции РФ по Пермскому краю, по обращению прокурора  Х. района. Из обращения прокурора следует, что адвокат С. в судебном заседании занял позицию, противоречащую интересам подсудимого Ч-ва ., что повлекло увеличение объёма обвинения.

Ч-ов органами дознания обвинялся по ч. 5 ст. 33, ч. 2 ст. 327 УК РФ. Моя позиция была согласована с Ч-вым , до начала судебного заседания, 14.03.2024 Ч-ов  написал собственноручное заявление, в котором указал, что виновным себя не признаёт.

Государственное обвинение в судебном заседании поддерживал заместитель прокурора района, который и утвердил обвинительный акт.

В ходе судебного заседания были оглашены показания Ч-ва данные на стадии предварительного расследования. Из его показаний следовало, что он приобрёл водительское удостоверение и с ним получил свидетельство о прохождении обучения. Так же из оглашённых материалов следовало, что на стадии предварительного расследования была осмотрена фотокопия страхового полиса. Ч-ов пояснил, что признаёт себя виновным в использовании водительского удостоверения. Так же в суде пояснил, что предъявлял сотрудникам полиции и полис ОСАГО, который был оформлен на основании поддельного водительского удостоверения. Ч-ов  пояснил, что у него уже заключён контракт с Министерством обороны, и он ждёт скорейшей отправки в зону СВО. Он не просил меня обжаловать приговор. В судебном заседании заместитель прокурора  заявил мне отвод по тем основаниям, что я действую якобы не в интересах Ч-ва. Ч-ов возражал против отвода, ещё раз пояснил, что моя позиция согласована с его позицией. Ч-ов попросил не обжаловать постановление суда о моём отводе, так как ждал отправки в зону СВО.

Про полис ОСАГО, предъявленный Ч-вым , поясняли и сотрудники ДПС, чьи показания были оглашены в судебном заседании и приведены в приговоре.

Считаю, что моя позиция не отличалась от позиции подсудимого, мои действия не привели к увеличению объёма обвинения, не повлияли на наказание.

Ч-ов , осуждён к 10 месяцам ограничения свободы. Квалификация Ч-ва изменена не была.

Считаю, что представление в Минюст направлено не прокурором района, а его заместителем с электронной подписью прокурора. Сам прокурор района  в апреле 2024 года находился в отпуске, его обязанности исполнял заместитель .

Полагаю, что заместитель прокурора  испытывает ко мне злость. Так в 2023 году с моим участием одно уголовное дело было возвращено судом прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, в 2024 году 2 уголовных дела возвращено прокурору при этом оба последних дела утверждал он. Таким образом, я, осуществляя защиту по назначению, фактически становлюсь неугодным адвокатом для органов дознания, следствия и прокуратуры.

Со слов начальника дознания  мне стало известно, что зам.про-ра рекомендовал ей при назначении адвокатов умышленно допускать ошибки при заполнении имени, фамилии, отчества подозреваемого. Если бы такой ордер пришёл на адвоката С., то необходимо дознавателю делать замену защитника на другого. Если бы ордер с ошибкой выпал бы на другого адвоката, то прокуратура бы при проверке дела считала бы это технической ошибкой. Таким образом, зам.про-ра  рекомендовал начальнику дознания, фактически исключать адвоката С от защиты по назначению органа дознания.

Я намеревался присутствовать при рассмотрении дисциплинарного производства, но ввиду резкого ухудшения состояния здоровья не имею возможности выехать в г. Пермь…».

 

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Квалификационной комиссии АППК, назначенного на 11.06.2024 г., адвокат С. на заседание не прибыл, в своём объяснении (вх. № 589 от 11.06.2024 г.) сообщил, что присутствовать при рассмотрении дисциплинарного производства не может в связи с ухудшением состояния здоровья.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат С. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав 11.06.2024 г. возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката С., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив 11.06.2024 г. представление начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю , а также объяснение адвоката С. и другие материалы дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия АППК пришла к заключению о необходимости прекращения дисциплинарного производства, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката, а также надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем или адвокатской палатой.

Принимая данное заключение, квалификационная комиссия исходила из следующего:

1) Согласно п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 1 ст. 8 КПЭА адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Поведение адвоката С. соответствует указанным требованиям, каких-либо жалоб от доверителя в Адвокатскую палату Пермского края не поступало.

2) В соответствии с требованиями п. 7 ч. 2 ст. 20 КПЭА жалоба, представление, сообщение признаются допустимыми поводами к возбуждению дисциплинарного производства, если они поданы в письменной форме и в них указаны обстоятельства, на которых лицо, обратившееся с жалобой, представлением, сообщением основывает свои требования, а также приведены доказательства, подтверждающие эти обстоятельства.

Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю не представило достаточных доказательств, подтверждающих недобросовестное исполнение адвокатом С. профессиональных обязанностей.

В частности, представленные документы выражают субъективное мнение прокурора Х. района Пермского края, которое не повлекло за собой процессуального реагирования со стороны суда в форме частного постановления по установленным судом фактам нарушения адвокатом С. конкретных норм законодательства в сфере адвокатуры.

При этом Квалификационная комиссия АППК обратила внимание на отсутствие в представлении начальника Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю  информации о персональных сведениях заявителя – прокурора Х. района Пермского края. Так, отсутствует фамилия и инициалы данного должностного лица. Само обращение прокурора Х. района Пермского края Управлением юстиции в распоряжение Квалификационной комиссии АППК не представлено. Адвокат С. оспаривает факт направления обращения именно прокурором Х. района Пермского края и в своём объяснении сообщает, что «…представление в Минюст направлено не прокурором  Х.района, а его заместителем с электронной подписью прокурора. Сам прокурор района  в апреле 2024 года находился в отпуске, его обязанности исполнял заместитель …». Данные обстоятельства позволяют усомниться в достоверности исходного обращения в адрес Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю и располагают к выводу о наличии недопустимого повода к возбуждению дисциплинарного производства.

При установлении факта совершения адвокатом дисциплинарного проступка и решении вопроса о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, квалификационная комиссия принимает во внимание не только закреплённые КПЭА нормы профессиональной этики адвоката, но и сложившуюся дисциплинарную и судебную практику по данной категории дел, и исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (в данном случае на Управление Минюста России по Пермскому краю), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований. Все сомнения в виновности адвоката, которые не могут быть устранены в порядке, установленном законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, толкуются в пользу адвоката.

Объективных доказательств, опровергающих доводы адвоката С. о добросовестном исполнении профессиональных обязанностей, Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю не представлено.

Таким образом, презумпция добросовестности адвоката С. не опровергнута.

3) В соответствии с требованиями ч. 1 и ч. 2 ст. 18 КПЭА адвокат может быть привлечён к дисциплинарной ответственности только за конкретное нарушение законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката, совершённое умышленно или по грубой неосторожности, которое порочит честь и достоинство адвоката, умаляет авторитет адвокатуры и причиняет существенный вред доверителю или адвокатской палате.

Указанные признаки дисциплинарного проступка в поведении адвоката С. отсутствуют.

На основании изложенного, Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 2 ч. 9 ст. 23 КПЭА дала следующее заключение: «Прекратить дисциплинарное производство, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката; надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем или адвокатской палатой».

27.06.2024 г. Совет АППК, исследовав материалы настоящего дисциплинарного производства, установил следующее:

1) 11.06.2024 г. Квалификационная комиссия АППК, рассмотрев дисциплинарное дело в отношении адвоката С., вынесла заключение о прекращении в отношении него дисциплинарного производства, поскольку адвокат не допустил нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА, надлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем и адвокатской палатой.

2) Поводом для возбуждения данного дисциплинарного производства послужило представление территориального управления Минюста РФ (органа государственной власти, уполномоченного в области адвокатуры).

3) Из материалов дисциплинарного производства следует, что адвокат С. осуществлял в Х. городском суде Пермского края  защиту по назначению подсудимого Ч-ва , обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, ч. 2 ст. 327 УК РФ (пособничество в подделке удостоверения, предоставляющего права, в целях его использования).

4) В ходе судебного разбирательства 14.03.2024 г. подсудимый Ч-ов  занял позицию о наличии в его действиях менее тяжкого преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ (признал лишь факт использования заведомо поддельного водительского удостоверения, но не признал своё пособничество в подделке).

5) В том же судебном заседании (14.03.2024 г.) защитник С., вопреки фактической позиции подзащитного, указал на необходимость возвратить уголовное дело прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, привести предъявленное Ч-ву обвинение и обвинительный акт в соответствии с уголовно-процессуальным законом, обязать указать место (где находился Ч-ов ) осуществления вменяемого подсудимому пособничества.

Таким образом, адвокат С. не просто не поддержал позицию подзащитного, а поставил перед судом вопрос о принятии судом решения о необходимости приведения в должный вид обвинения по более тяжкому (нежели признает подзащитный) преступлению.

Кроме того, адвокат С. в ходе судебного разбирательства задавал подзащитному вопросы, прямо выходящие за пределы предъявленного обвинения, игнорируя установленные ст. 252 УПК РФ пределы судебного разбирательства.

Такими своими вопросами адвокат С. фактически способствовал установлению в суде наличия в действиях подзащитного признаков объективной и субъективной стороны и других преступных деяний – использования им страхового полиса на автомобиль с недостоверными сведениями поддельного водительского удостоверения и получения вместе с поддельным водительским удостоверением поддельного свидетельства о прохождении обучения в автошколе (которое Ч-ов не проходил).

Этими действиями в суде адвокат С. фактически выступил на стороне обвинения, действуя вопреки интересам подсудимого.

Своим постановлением от 28.03.2024 г. суд установил состоявшийся факт нарушения адвокатом С. права подсудимого Ч-ва на защиту, указал на то, что позиция защитника в судебном заседании противоречит интересам и позиции подсудимого, оспаривавшего квалификацию инкриминируемого деяния.

Поскольку позиция адвоката в суде ухудшала положение его подзащитного, суд принял меры к устранению возникших противоречий, отвёл адвоката С. от участия в уголовном деле, произвёл замену защитника.

Адвокат С. в своих письменных объяснениях не согласился с самим фактом нарушения им права на защиту Ч-ва; утверждает, что его позиция в суде не отличалась от позиции подсудимого, что его действия не приводили к увеличению объёма обвинения.

Выводы Квалификационной комиссии АППК, содержащиеся в заключении от 11.06.2024 г., об отсутствии в действиях адвоката С. состава дисциплинарного проступка основаны только на том, что территориальное управление Минюста РФ своим представлением якобы не представило достаточных доказательств, подтверждающих недобросовестное исполнение адвокатом С. профессиональных обязанностей; что представленные документы выражают лишь субъективное мнение прокурора Х. района Пермского края, обратившегося в орган юстиции.

Кроме того, в мотивировочной части заключения Квалификационной комиссии АППК от 11.06.2024 г. приведено суждение о том, что представление органа юстиции основано на обращении прокурора района; обращение прокурора направлено в орган юстиции не самим прокурором, а его заместителем с электронной подписью прокурора; текст обращения прокурора в материалах дисциплинарного производства отсутствует.

На основании этого квалификационная комиссия, сомневаясь в достоверности исходного обращения прокурора в адрес органа юстиции, допустила вывод вообще о наличии недопустимого повода к возбуждению дисциплинарного производства (то есть, об отсутствии допустимого повода).

Между тем, Квалификационной комиссии АППК следует исходить из того, что дисциплинарное производство возбуждено распоряжением президента АППК 13.05.2024 г. исключительно на основании предусмотренного пп. 3 п. 1 ст. 20 КПЭА повода – представления территориального управления Минюста РФ (вх. № 37 от 13.05.2024 г.), а не на основании обращения прокурора в орган юстиции.

Из аргументации заключения Квалификационной комиссии от 11.06.2024 г. не следует, что дисциплинарное дело по действительному поводу его возбуждения рассмотрено по существу.

В материалах дисциплинарного производства имеются копии:

- обвинительного акта по обвинению Ч-ва ;

- протокол судебного заседания по делу № 1-87/2024 от 14.03.2024 г.;

- протокол судебного заседания по делу № 1-87/2024 от 28.04.2024 г.;

- письменное заявление подсудимого Ч-ва  от 14.03.2024 г.;

- постановление Х. горсуда от 28.03.2024 г.

Состоявшийся факт нарушения в ходе судебного разбирательства адвокатом права на защиту Ч-ва  содержательно подтверждается приведёнными протоколами судебных заседаний.

Указанным судебным актом адвокат С. отведён судом от участия в деле по изложенным основаниям допущенного им нарушения права на защиту; постановление суда адвокатом С. не обжаловано.

Статьёй 6 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» установлена обязанность судебных постановлений.

В своём письменном заявлении от 14.03.2024 г. Ч-ов подтверждает, что его позиция по делу согласована с адвокатом С. до начала судебного заседания, и что он (подсудимый) свою вину по ч. 5 ст. 33, ч. 2 ст. 327 УК РФ не признаёт.

При такой позиции подсудимого адвокату следовало исходить из позиции своего подзащитного, не согласного с квалификацией инкриминируемого ему деяния; имея ввиду, что изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту (ч. 2 ст. 252 УПК РФ).

Доводы, приведённые адвокатом С. в своих письменных объяснениях по дисциплинарному делу и на заседании Совета, приобщённая им Справка Отделения МВД РФ по Х.городскому округу от 26.06.2024 г. никак не опровергают приведённые в распоряжении президента АППК основания возбуждения производства и имеющиеся по делу доказательства.

Исходя из изложенного, Совет АППК полагает, что Квалификационная комиссия АППК неверно определила фактические обстоятельства, подлежащие оценке, в связи с чем дала неверное заключение.

Совет АППК в данном случае не может устранить установленные недостатки рассмотрения данного дисциплинарного производства самостоятельно.

Руководствуясь пп. 5 п. 1 ст. 25 КПЭА, Совет АППК решил: «Направить дисциплинарное производство в отношении адвоката С. Квалификационной комиссии АППК для нового разбирательства по предмету и основаниям, указанным в распоряжении президента АППК от 13.05.2024.

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте повторного заседания Квалификационной комиссии АППК, назначенного на 17:00 час 09.07.2024 г., адвокат С. на заседание не прибыл, о причинах неявки не сообщил, каких-либо заявлений и документов не представил.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 23 КПЭА участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право участвовать в заседании комиссии лично и (или) через представителя. Адвокат С. данным правом не воспользовался, своего представителя для участия в заседании квалификационной комиссии не направил.

Квалификационная комиссия АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката С., пришла к выводу, что на основании ч. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии.

Изучив распоряжение президента АППК о возбуждении дисциплинарного производства и доказательства, имеющиеся в материалах дисциплинарного производства, а также обсудив доводы адвоката С., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 589 от 11.06.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК пришла к выводу, что адвокат С. недобросовестно исполнил профессиональные обязанности, допустил нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из рассмотренных материалов квалификационной комиссией установлено, что 14.03.2024 г. адвокат С., осуществляя защиту подсудимого Ч-ва  в  Х.городском суде Пермского края , фактически выступил на стороне обвинения, занял процессуальную позицию, противоречащую позиции подзащитного, что ухудшило положение доверителя, повлекло за собой увеличение объёма обвинения и переквалификацию преступления по более тяжкому составу. В связи с чем, судом было принято решение об отводе адвоката С. от участия в деле.

Таким образом, в действиях адвоката С. квалификационная комиссия усматривает ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей и наличие признаков дисциплинарного проступка.

Так, в соответствии с требованиями п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее по тексту – Федеральный закон № 63) адвокат обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката.

Согласно требованиям ст. 12 КПЭА, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

Согласно положениям ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

В соответствии с требованиями п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63 адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убеждён в наличии самооговора доверителя.

Согласно положениям п. 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убеждён в наличии самооговора своего подзащитного.

На основании требований п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами.

Согласно требованиям п. 1 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката.

Вместе с тем, требования п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона № 63 и п. 1 ст. 8 КПЭА находятся в неразрывной взаимосвязи с требованиями ст. 5 КПЭА, согласно которым убеждённость доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. При этом, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Допущенные адвокатом С. нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре носят умышленный характер, что в соответствии с ч. 1 ст. 18 КПЭА влечёт применение мер дисциплинарной ответственности.

Исследовав материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката С., приведённые им в письменном объяснении (вх. № 589 от 11.06.2024 г.), Квалификационная комиссия АППК в соответствии с п. 1 ч. 9 ст. 23 КПЭА дала следующее заключение: « Адвокат С. нарушил нормы законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката, а также не исполнил решения органов адвокатской палаты».

Надлежаще извещённый о дате, времени и месте заседания Совета АППК, адвокат С. на заседание не прибыл, представил дополнительное объяснение, датированное 22.07.2024 г., которое имеет следующее содержание:

«…25.07.2024 в Совете АППК состоится рассмотрение дисциплинарного производства в отношении адвоката С.

Как указывал ранее, осуществляя защиту Ч-ва, с последним была выработана позиция по делу. Ч-ов  по возможности хотел убыть в зону СВО, без судимости. Поэтому и обсуждался вариант, что суд по собственной инициативе вернёт дело прокурору, либо прокурор заявит данное ходатайство. Сам факт привлечения к уголовной ответственности, не свидетельствует о судимости, это я разъяснил и Ч-ву . Я объяснял Ч-ву  что суд без предъявления нового обвинения не может ухудшить его положение.

17 июля 2024 года, мне позвонил Ч-ов  по юридическому вопросу, не относящемуся к уголовному делу. Ч-ов  пояснил, что находится в госпитале в Калининградской области после ранения. Так же Ч-ов направил в мой адрес своё письменное мнение относительно согласованности позиции с ним в суде, фото своего паспорта и медицинской карты, подтверждающие, что именно им написано данное мнение.

Если Совет, всё же установит в моих действиях нарушения закона, обязуюсь, что в дальнейшем такого не повторится…».

Совет АППК, исследовав возможность рассмотрения дисциплинарного производства в отсутствие адвоката С., пришёл к выводу, что на основании ч. 5 ст. 24 КПЭА неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не препятствует разбирательству и принятию решения.

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы адвоката С., приведённые им в письменных объяснениях от 11.06.2024 г. и от 22.07.2024 г., Совет АППК находит заключение Квалификационной комиссии АППК от 09.07.2024 г. обоснованным, факт совершения дисциплинарного проступка установленным.

Оценивая поведение адвоката С. на предмет малозначительности совершённых дисциплинарных проступков, Совет АППК пришёл к выводу, что действия (бездействие) адвоката С. причиняют существенный вред как интересам доверителей, так и интересам адвокатской палаты, являются порочащими честь и достоинство адвоката, умаляют авторитет адвокатуры, что исключает возможность прекращения дисциплинарного производства (как в целом, так и в части дисциплинарных обвинений) по признаку малозначительности совершённого адвокатом проступка (ч. 2 ст. 18 КПЭА).

Определяя пределы дисциплинарной ответственности адвоката С., Совет АППК с учётом тяжести совершённого проступка, обстоятельств его совершения и формы вины в соответствии с п. 2 ч. 6 ст. 18 КПЭА считает возможным ограничиться применением меры дисциплинарной ответственности в виде «Предупреждения».